Избранные произведения. II том

Священник и полевой сторож долго держались в стороне, но, наконец, пришлось вмешаться в дело даже им. Теперь Император взял сторону Маэ, а аббат начал поддерживать Флошей. Отношения осложнились еще больше. Жизнь Императора проходила с утра до вечера в безделье, от скуки он занимался только тем, что считал выходившие из Граннорта лодки. Занятие это утомило его, и он решил взять на себя обязанности сельской полиции. Сделаться приверженцем Маэ заставил его тайный инстинкт общественной безопасности, и теперь Император начал брать сторону Фуасса против Тюпена, пытался захватить на месте преступления Бризмота и жену Рыжего и особенно старательно закрывал глаза на Дельфина, когда тот проскальзывал во двор к Марго. Но самое неприятное было то, что его вмешательство приводило к крупным ссорам между ним и Хвостом — деревенским мэром и его непосредственным начальником. Уважая дисциплину, полевой сторож выслушивал упреки мэра, но затем снова поступал по своему усмотрению, и это дезорганизовало общественную власть Коквилля. Всякого, кто проходил мимо сарая, на котором красовалась вывеска «Мэрия», сразу оглушали громкие пререкания. В другом лагере действовал аббат Радиге, примкнувший к торжествующим Флошам, и они буквально засыпали его восхитительной макрелью. Аббат втихомолку поощрял сопротивление жены Рыжего и грозил Марго адским пламенем, если она позволит Дельфину хоть пальцем до себя коснуться. Одним словом, наступила полная анархия: армия возмутилась против гражданских властей, религия стала пособницей утех буржуазии, а весь народ, численностью в сто восемьдесят человек, начал сам себя пожирать в этой дыре, перед лицом необозримого моря и беспредельного неба.

Во взбудораженном Коквилле только один Дельфин сохранял свой смех влюбленного парня, которому наплевать на все, лишь бы Марго принадлежала ему. Он ловил девушку, как ловят в силки зайца. Несмотря на свой несколько странный вид, он был очень рассудителен и предпочитал повенчаться в церкви — тогда блаженство будет длиться вечно.

Однажды вечером, на тропинке, где Дельфин ее подстерегал, Марго решилась наконец поднять на него руку. Но она так и замерла, вся залившись румянцем, потому что, не дожидаясь удара, Дельфин схватил эту грозящую ему руку и начал неистово целовать.

Заметив, что она дрожит, он прошептал:

— Я люблю тебя. Хочешь быть моей?

— Никогда! — возмущенно крикнула она.

Он пожал плечами и сказал спокойно и нежно:

— Не говори так… Нам будет очень хорошо вместе. Увидишь, как хорошо.

Глава 2

Погода в то воскресенье стояла ужасная: налетела одна из тех внезапных сентябрьских гроз, когда на скалистых берегах Гранпорта бешеные бури словно срываются с цепи. К вечеру в Коквилле заметили потерпевшее бедствие судно, его уносило ветром. Но уже стемнело и о подаче помощи даже нечего было думать. Еще накануне «Зефир» и «Кит» были отведены в небольшую естественную бухту влево от пляжа, между двумя гранитными мелями. Ни Хвост, ни Рыжий не дерзали выйти в море. Хуже всего было, конечно, то, что тогда же, в субботу, представитель вдовы Дюфё, г-н Мушель, взял на себя труд явиться к ним собственной персоной, чтобы уговорить рыбаков серьезно приняться за лов. Он даже пообещал им премию, — ведь если они пропустят прилив, рынок начнет жаловаться. Итак, в воскресенье вечером, укладываясь спать под грохот шквала с дождем, весь Коквилль чувствовал себя не в духе и ворчал: вечная история, заказы приходят тогда, когда море прячет свою рыбу. Говорили в деревне и о судне, пронесенном мимо ураганом, которое наверняка уже покоится под водой.

На следующий день, в понедельник, тучи все еще закрывали небо. Ветер несколько ослабел, но море продолжало вздыматься, ворчать и не хотело успокоиться. Вскоре ветер утих совершенно, однако волны и не думали прекращать свою яростную игру. Несмотря ни на что, обе лодки вышли после полудня в море. К четырем часам «Зефир» вернулся, ничего не поймав. Пока матросы, Тюпен и Бризмот, отводили лодку в маленькую бухту, обескураженный Хвост, стоя на берегу, грозил океану кулаком. А тут еще этот Мушель висит над душой! Здесь же стояла и Марго, окруженная доброй половиной коквилльцев. Она смотрела на последнюю бурную зыбь и вполне разделяла злобу отца против моря и неба.

Кто-то спросил:

— А где же «Кит»?

— Там, за мысом, — ответил Хвост. — Счастье, если этот скелет вернется нынче невредимым.

Преисполненный презрения, он во всеуслышание заявил, что так рисковать собственной шкурой хорошо только для Маэ: когда за душой нет ни гроша, можно и подохнуть. Сам же он предпочитает лучше нарушить данное г-ну Мушелю слово.

А Марго тем временем зорко вглядывалась в скалистый мыс, за которым скрывался «Кит».

— Отец, — вдруг спросила она, — разве они что-нибудь поймали?

— Они? — воскликнул Хвост. — Ровнешенько ничего.

Заметив, что Император посмеивается, он сразу успокоился и прибавил тише:

— Не знаю, поймали ли они что-нибудь сейчас… но так как у них никогда не бывает улова…

— А нынче они, быть может, все-таки что-то поймали, — со злостью бросил Император. — Видимо, так оно и есть!