Избранные произведения. IV том

Но, несмотря на это, кем-нибудь то и дело овладевало стремление к независимости. В последний раз это случилось примерно год назад с женой Молодого Уильяма, Беатрис, после того как Августа довольно настойчиво объяснила ей, что она выбрала неподходящую ткань для платья. В таких случаях Августа обычно оставляла людей на некоторое время в покое, а потом привлекала к себе каким-нибудь необыкновенно щедрым жестом. В случае с Беатрис она устроила очень дорогостоящее торжество в честь дня престарелой матери Беатрис, находившейся на грани старческого слабоумия и потому не появлявшейся на публике. Беатрис была так благодарна, что позабыла о платье, как Августа и задумывала.

На этих посиделках Августа узнавала не только о том, что происходит в семействе, но и как идут дела в банке. В настоящее время ее беспокоил Старый Сет. Она с таким упорством подготавливала всех к мысли, что Сэмюэл не может стать старшим партнером, но между тем Сет, несмотря на ухудшавшееся здоровье, казалось, и не думал подавать в отставку. Она едва не поддавалась отчаянию, думая о том, что все ее прекрасно разработанные планы разбиваются об упрямое упорство этого старика.

В конце июля в Лондоне становилось тихо. В это время года, как обычно, аристократы разъезжались по своим поместьям, прогуливались по морю на яхтах в Коузе или охотились на лис и оленей в своих шотландских «охотничьих домиках». Эти их загородные развлечения продолжались до Рождества. С февраля по Пасху они стекались обратно, а в мае «лондонский сезон» был в разгаре.

Семейство Пиластеров не следовало этому распорядку. Пусть они и были богаче многих аристократов, но думали прежде всего о делах и даже не могли представить себе, как можно целых полгода праздно преследовать животных в сельской местности. Правда, партнерам обычно удавалось отдохнуть большую часть августа, если в банковском мире в это время не было никаких особых событий.

В этом же году планы на отдых казались сомнительными, потому что в финансовых столицах континентальной Европы бушевал настоящий шторм, угрожавший и Англии. С другой стороны, самое худшее уже миновало, процентная ставка снизилась на три процента, и Августа арендовала небольшой замок в Шотландии. Они с Мадлен планировали поехать туда через неделю и подготовиться к последующему приезду мужчин.

В четыре часа с небольшим, когда Августа стояла в гостиной, с раздражением разглядывая свою мебель и размышляя об упорстве Старого Сета, явился Сэмюэл.

Все Пиластеры не отличались красотой, но Сэмюэл казался Августе самым уродливым. Под огромным носом располагался слабовольный, похожий на женский, рот с выступающими зубами. Одевался он всегда безупречно, был крайне разборчив в еде, любил кошек и ненавидел собак.

Больше всего в нем Августе не нравилось то, что из всех представителей семейства на него труднее всего было повлиять. Старого Сета легко можно было очаровать, ведь даже в своем преклонном возрасте он смягчался от вида красивой женщины; Джозефа у нее получалось изнурять постоянными просьбами вплоть до того, что он терял терпение и соглашался с ней; Джордж Хартсхорн находился под каблуком своей жены Мадлен, и поэтому на него можно было влиять через нее; остальные же были достаточно молоды, чтобы подчиняться ее властному тону, хотя некоторое беспокойство среди них доставлял Хью.

Но с Сэмюэлом ничто не работало, особенно ее женское очарование. Более всего ее раздражало, что он постоянно разговаривал с ней насмешливым тоном, как бы не принимая всерьез все ее слова. И это смертельно обижало ее. Насмешливый тон Сэмюэла казался ей гораздо более оскорбительным, чем грубые слова той потаскухи в парке.

Сегодня же на лице Сэмюэла не было обычной для него скептической улыбки и он выглядел таким озабоченным, что Августа поначалу даже встревожилась. Он, несомненно, пришел раньше всех, чтобы застать ее одну. Она вдруг осознала, что вот уже два месяца она плетет против него заговор, а ведь люди расплачивались жизнями и за гораздо меньшие проступки. Сэмюэл не взял ее руки и просто встал напротив. На нем была визитка перламутрового цвета и темно-бордовый галстук, от которого шел легкий запах духов. Августа скрестила руки в защитном жесте.

Сэмюэл наконец скривил губы в невеселой улыбке и сделал шаг назад.

— Не собираюсь я бить вас, Августа, — сказал он. — Хотя, видят небеса, вы заслуживаете изрядной порки.

Разумеется, он не собирался и пальцем трогать ее. Для этого он был слишком мягок и добросердечен. Как и его отец, он отказывался финансировать поставки оружия. К Августе быстро вернулось самообладание, и она презрительно воскликнула:

— Да как вы смеете критиковать меня?

— Критиковать? — переспросил Сэмюэл, и в его глазах промелькнула ярость. — Это было бы снисхождением с моей стороны.

Он помолчал, а потом добавил более ровным и спокойным голосом:

— Я вас просто презираю.

Второй раз Августу уже нельзя было застать врасплох.

— Вы пришли сюда заявить, что намерены отказаться от своих порочных привычек?