Избранные произведения. IV том

Делорио вошел в гостиную, раздвинул шторы на задвигающейся стеклянной двери и внимательно осмотрел задний двор, освещенный фонарями. В правой руке он держал ружье. До этого он входил в комнату без оружия.

Задвинув шторы, он отошел от двери и улыбнулся Шарлотте и Эмили:

— Ну как, все в порядке?

— Да, сэр, — сказала Шарлотта. — Отличная передача.

— Вам что-нибудь нужно?

— Нет, сэр, спасибо, — пролепетала Эмили. — Мы хотим досмотреть передачу.

— Отличная передача, — повторила Шарлотта. Когда Делорио вышел из комнаты, Шарлотта и Эмили дождались, пока за ним закрылась дверь, и вернулись к обсуждению своих проблем.

— Почему у него ружье? — спросила Эмили.

— Чтобы нас защищать. Знаешь, что это значит? Миссис Санчес, наверное, еще жива, ее еще не поймали, и она охотится за кем-нибудь, чтобы его съесть.

— А что, если мистер Делорио тоже сойдет с ума и станет агрессивным? Мы не сможем от него убежать, у него же ружье.

— Не выдумывай, — сказала Шарлотта, но тут ей пришло в голову, что учитель физкультуры с тем же успехом может тронуться умом, что и приходящая уборщица. — Послушай, Эм, ты знаешь, что делать, если он станет буйным?

— Позвонить девятьсот одиннадцать.

— Дурочка, на это не будет времени. В этом случае тебе будет нужно дать ему по яйцам.

Эмили озадаченно сдвинула брови:

— Чего?

— Ты что, не помнишь тот фильм в субботу? — Укоризненно спросила Шарлотта.

Мама тогда очень возмутилась и даже предъявила претензии администратору кинотеатра. Она требовала объяснений, каким образом фильм со сценами насилия и подобными выражениями был отнесен ими к категории «Пэ-шесть»[1]. Но администратор сказал, что фильм был обозначен «Пэ-шесть, тринадцать», а это совсем другое дело.

Одной из сцен, которая шокировала маму, был эпизод, где хороший парень сумел отделаться от плохого парня, сильно ударив его промеж ног. Потом когда кто-то спросил хорошего парня, чего хотел плохой парень, хороший парень ответил: «Не знаю, чего он хотел, но что ему было нужно, так это хороший удар по яйцам».

Шарлотта сразу уловила, что эти слова больше всего не понравились маме. Она, конечно, могла бы задать вопрос, и мама бы все ей объяснила. Родители придерживались той точки зрения, что нужно честно отвечать на все вопросы ребенка. Но иногда гораздо интереснее было попытаться самой найти ответ. Тогда — это было что-то, что она знала, а родители не знали, что она знает.

Дома она проверила по словарю, какое значение, слова «яйца» могло объяснить, что хороший парень сделал плохому, и почему ее мама так из-за этого расстроилась. Когда она вычитала, что в одном из значений «яйца» — это грубое употребление слова, «яички», она и его нашла в словаре, кое-что для себя уяснила, а затем пробралась в кабинет отца и почерпнула дополнительные сведения из его медицинской энциклопедии. Там все было изложено достаточно запутанно, но она поняла, может быть, даже больше, чем хотела. Как могла, она растолковала все Эм. Но Эм не поверила ни одному ее слову и, видимо, быстро все забыла.

— Ну как в том фильме в субботу, — напомнила ей Шарлотта. — Если он сойдет с ума и начнет буянить, дай ему промеж ног.

— А, ну да, — в голосе Эмили слышалось сомнение. — Дать ему по яичкам.

— По яйцам, — строго поправила ее Шарлотта. Эмили пожала плечами:

— Какая разница.

Вытирая руки желтым кухонным полотенцем, в гостиную вошла миссис Делорио. На ней был фартук, и от нее пахло луком.

— Ну как, девочки, не хотите еще пепси?

— Нет, мадам, — сказала Шарлотта, — спасибо, мы смотрим передачу.

— Отличная передача, — подхватила Эмили.

— Одна из наших любимых, — добавила Шарлотта.

Эмили сказала:

— Она про одного мальчика, у которого есть яички, и все по ним все время бьют.

Шарлотта едва удержалась, чтобы не треснуть маленькую дуреху по голове.

Нахмурившись в недоумении, миссис Делорио переводила взгляд с телеэкрана на Эмили и обратно:

— Яички?

— Гусиные, — сказала Шарлотта, делая неловкую попытку спасти положение. Эта дурында могла их погубить, но тут, к счастью, зазвонил дверной звонок.

— Это наверняка ваши родители, — сказала миссис Делорио и поспешила к двери.

— Кретинка, — прошипела Шарлотта. Эмили была очень довольна собой.

— Ты злишься, потому что я тебе доказала, что ты врушка. Миссис Делорио даже не слышала, чтобы мальчиков были какие-то яички.

— Тише ты.

— Вот так-то, — торжествовала Эмили.

— Тупица.

— Дубица.

— Такого слова нет.

— Захочу, и будет.

А звонок звонил не умолкая, как будто кто-то (навалился на него всем телом).

Вик посмотрел в дверной глазок. На крыльце стоял Марти Стиллуотер.

Вик открыл дверь и отступил назад, давая возможность соседу войти.

— Господи, Марти. Мы уж было подумали, что полицейские устроили свой съезд у вашего дома. Что у вас произошло?

Марти внимательно изучал его, его взгляд задержался на ружье в правой руке Вика, затем он, видимо, принял какое-то решение и моргнул.

Кожа на его щеках блестела от дождя, и лицо казалось неестественно белым, как у фарфоровой статуэтки. Весь он казался каким-то съежившимся, усохшим, как человек, перенесший тяжелую болезнь.