Избранные произведения о войне

Особист всё время думал об этом и находил всему только одно привычное объяснение: предательство. Он старательно гнал эту мысль, укладывавшуюся в уже не раз услышанное от бойцов: «Генералы предали!», — но как-то так получалось, что всё, собираясь одно к одному, только усиливало подозрения.

Эти невесёлые размышления прервал внезапно долетевший из кузова громкий выкрик:

— Воздух!..

Пикап резко затормозил, и все пассажиры, бросившись подальше от машины, сразу же залегли. Капитан, плюхнувшийся на землю рядом с Медведем, услышал всё нарастающий рёв мотора, и когда раздался треск пулемётной очереди, инстинктивно вжал голову в плечи.

И вдруг, когда пугающий вой, казалось, заполнил всё, совсем рядом, перекрывая его, раздался целый поток матюков. Капитан поднял голову и увидел, что Федька Медведь, отчаянно матерясь, стоит на колене и палит из своего «Дегтяря» по атаковавшему их «мессершмитту».

И то ли у немца закончились патроны, то ли по какой другой причине, но, самолёт, надсадно взвыв мотором, ушёл вверх и словно растаял в летнем мареве. Вставая, капитан пожалел, что у него только легковушка, а не танк с зенитным пулемётом на башне.

Мелькнувшая мысль заставила вспомнить о машине, и капитан поспешил к дороге. К счастью, очередь прошла мимо, и пикап отделался только парой пробоин в крыльях. Бойцы, весело уверяя друг друга, что Федька одной своей руганью прогнал немца, уселись по своим местам, капитан, глянув вверх, хлопнул дверцей, и пикап покатил дальше.

Минут через сорок машина остановилась в расположении штаба армии. К удивлению капитана, в палатке особого отдела его, сидя на раскладном стуле, ждал майор Авдюхин. После совместных блужданий по немецким тылам между ними установились особо доверительные отношения, и потому особист, не чинясь, спросил:

— Давно ждёшь?

— Не очень, — вместо приветствия майор дружески улыбнулся и пояснил: — Сказали, ты на передовую подался, там вроде как целая мотодивизия из окружения вышла.

— Вот звонари, — рассмеялся особист и сел.

— А что, что-то не так? — поинтересовался майор.

— Уточняю, — капитан выставил вперёд руку и начал по очереди загибать растопыренные пальцы: — Танк, полуторка, два командира, сержант и десяток бойцов. Ещё женщина с двумя детьми. Всё.

— Сила, — согласился майор и покачал головой.

— Во-во, — нахмурился капитан. — Нам при таких делах не в палатке сидеть надо, а землянки и окопы рыть. В оборону садиться.

— Думаю, ударим свежими силами и вперёд пойдём, — высказал своё предположение майор.

— Уже один раз ударили… — махнул рукой капитан. — Бойцами, что вышли, лётчик командовал, а другие командиры, говорят, их бросили.

— Да, всё наперекосяк… — вздохнул майор. — Нам приказ был мелкими группами выходить, а много ли вышло? А тут полуторка и танк с боем через фронт прорвались. Значит, не все драпают, далеко не все.

— Причина выходит есть, — со значением сказал особист.

— Да, мне тоже кажется, что ты прав, — согласился майор. — Я слышал артиллерию, сосредоточенную в крепости Брест, оставили без снарядов. Что ж это получается?.. Есть пушки — нет снарядов, если пушки с боекомплектом — нет расчётов, а если пушки снаряды и расчёты есть, то нет тягачей. Результат один: пушки потеряны.

— А с авиацией ещё хуже, — со злым надрывом добавил особист. — На одном аэродроме сразу сотня самолётов, да и те кучей. Это ж сколько времени на взлёт надо, если взлётная полоса одна? А главное, все они всё равно взлететь не могут.

— Почему? — майор недоумённо посмотрел на капитана.

— Да потому, что на каждого лётчика два самолёта. Значит, половина машин в воздухе, а половина на земле. Это как понимать?

И командиры посмотрели друг на друга, побоявшись высказать вслух мелькнувшую у них мысль…

* * *

В Берлинском управлении оперативного штаба уполномоченного по Восточным территориям рейхсляйтера Альфреда Розенберга царило радостное оживление. Наступление немецких армий было стремительным, результаты ошеломляющими. А значит, планы, разработанные и лелеемые сподвижником фюрера, обретали реальность.

Сам рейхсляйтер, сидя в своём роскошном кабинете, предавался, в общем-то, несвойственному ему занятию, находясь в состоянии некоей мечтательности и предвкушая переход от номинального руководителя подлежащих захвату мест к статусу их абсолютного хозяина.

Судя по сверхбодрым сводкам, приходившим с театра военных действий, все четыре рейхскомиссариата вскоре будут созданы, и тогда он, Альфред Розенберг, приступит к основному занятию штаба: проведению конфискаций, отбору идеологического материала, документов и прочего для выполнения главной задачи: обосновать на основе найденного историческую миссию немецкого народа.

Герр рейхсляйтер так увлёкся своими мыслями, что не сразу заметил неслышное появление в кабинете своего ближайшего помощника Ветцеля. Тот стоял в дверях и терпеливо ждал, когда шеф обратит на него внимание. Такое поведение подчинённого означало, что появились важные новости, и Розенберг благодушно поинтересовался:

— Что, есть что-то новенькое?