Избранные произведения о войне

Корабль подходил все ближе к хорошо знакомой Слащеву Графской пристани. Уже стали различимы лица людей. Он вглядывался в них. Бедно одетые женщины, закутанные в толстые платки. Мужчины в картузах, шапках, папахах. Вон один, в лихо заломленной набок папахе, смотрит на корабль. Слащеву показалось, что они даже встретились взглядами.

«Не ты ли первым крикнешь: «Бей палача!» — подумал Слащев. Нет, взгляд его направлен куда-то выше. Куда он смотрит?

Слащев тоже поднял глаза. Над его головой трепетало на легком ветру красное полотнище. И он понял: встречали не их. Встречали корабль, пришедший в порт после долгих странствий. Так было всегда в портовых городах: все население сбегалось в порт, чтобы посмотреть на вернувшихся домой моряков. Кто знает, может быть, это был один из немногих первых советских кораблей, вернувшихся после долгой войны с мирным грузом в мирный порт?

Кольцов тоже выискивал среди встречающих знакомые лица. Вон суетится в окружении красноармейцев Беляев. Кто там еще? Кто-то высокий, в длинной шинели с кем-то разговаривает. Знакомое лицо! Не сразу поверил. Это был Дзержинский. Он стоял у самого трапа, по которому им предстояло сойти на берег.

Нервное беспокойство отпустило Кольцова. Дзержинский здесь. Землячки не видно. Ее и не должно здесь быть. Они не любят друг друга: Дзержинский и Землячка.

Едва только корабль кранцами притерся к пирсу, Дзержинский прошел к корабельному выходу.

Кольцов подошел к нему, они поздоровались.

— Здравствуйте, Павел Андреевич! С благополучным возвращением, — пожимая ему руку, сказал Дзержинский. — Забирайте свою команду — и во-он туда, — он указал на площадь, где особняком стояли несколько автомобилей.

Они тесной кучкой, все шестеро, во главе с Кольцовым, прошли сквозь расступившуюся толпу. Четверо шли в своей обычной белогвардейской форме, разве что только без погон. Люди с любопытством их рассматривали: ни злобы, ни угрожающих выкриков. Время лечило людей. Здесь уже начинали забывать о войне.

Их разместили в салон-вагоне Дзержинского: четверых — в одном просторном купе, Кольцова и Красильникова — в другом.

Едва поезд тронулся, Дзержинский пригласил гостей к себе. Кольцов сходил за своими спутниками. Они успели несколько привести себя в порядок.

В большом купе уже стояли приборы. Молоденький дежурный Дзержинского каждому указал его место.

Открылась дверь, Дзержинский прошел к своему месту и, стоя, выжидал, когда гости подхватятся. И лишь после этого сказал:

— Ну, здравствуйте, господа генералы!

— А может, все же уже «товарищи»? — спросил Мезерницкий.

— Ну, до «товарищей» еще надо дослужиться, — с легкой улыбкой ответил Дзержинский. — Прошу садиться. Будем знакомиться.

На Курском вокзале, куда пришел «Литерный», было малолюдно. Только встречающие этот поезд — и никого лишнего. Среди них Кольцов увидел помощника Дзержинского Герсона.

Едва поезд остановился, из вагона вышел Дзержинский. И его тут же увел Герсон.

Следом на перрон спустился Кольцов со своей командой. Они с любопытством оглядывались по сторонам. Тут же возле них появились молоденькие вышколенные чекисты и поодиночке разобрали всех четверых. Перрон пустел. Кольцов поискал кого-то глазами. Красильников перехватил его взгляд и, не без легкой издевки, сказал:

— Потеряли нас, Паша.

— Забыли. Как у Чехова Фирса, — весело согласился Кольцов. Но озабоченность не сошла с его лица.

И тут он увидел издали бегущего к ним Бушкина, следом торопился, но никак не поспевал Гольдман. И все же подбежали они почти одновременно.

Гольдман схватил Кольцова за руку:

— С возвращением. А мы, понимаешь, заранее выехали. Но, как известно, автомобиль — транспорт ненадежный. Обломались. Хотел уже извозчика нанимать. Извини! — Гольдман удивленно поглядел вокруг, поздоровался с Красильниковым, спросил: — А где же эти? Нам сообщили, вы генералов с собой везете.

— Генералов увезли. А мы с Семеном уже, пожалуй, никому не нужны.

И они пошли по перрону к выходу.

Слащев и его товарищи сидели в просторном автомобиле, молча и пристально вглядывались в проплывающие мимо обветшалые дома. Унылые городские окраины все еще хранили следы многолетней неустроенности.

Они долго плутали по малолюдным, похожим друг на друга переулкам. Шофер с беспокойством смотрел по сторонам, время от времени переговариваясь с сопровождающими гостей чекистами. Наконец шофер остановил автомобиль, высунулся из окошка, спросил у проходящего мимо пожилого путейца:

— Не подскажете, уважаемый, где тут Красноказарменная улица?

— Чуток проскочили. Вернетесь на квартал назад и за угол направо.

Вернулись. На Красноказарменной увидели два рядом стоящих автомобиля. Возле них остановились. Увидели среди группы стоящих командиров и самого Дзержинского.

— Слащев, выходите! — велел сопровождающий их чекист. — Остальные — дальше.

— Мы что же, не вместе? — обеспокоился Слащев, выбираясь из автомобиля.

— Вместе, вместе! Только они малость подальше будут проживать, — успокоил его чекист.

Дзержинский подошел к Слащеву, указал на приземистый трехэтажный дом.

— В этом доме будете жить. Идемте!