Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Синчхоль съел порцию рисового супа в харчевне на краю дороги и пошел домой. После этого дня Синчхоль и думать перестал о бирже труда. И день за днем кое-как перебивался на то, что уделял от своего заработка Чхольсу.

Как-то поздним вечером в дверь постучали.

— Дома? — В комнату ввалился Двойное Веко.

Синчхоль быстро спрятал письмо, которое он писал товарищу Памсону, и протянул руку.

— А, вы! Очень рад. Я все ждал вас, не идете, думаю — забыли... Садитесь, пожалуйста.

Синчхоль, радуясь от всего сердца, тряс его сильную руку.

Двойное Веко улыбнулся, сел по приглашению Синчхоля и оглядел комнату.

— Болеете?

Синчхоль посмотрел на него испытующе: по-видимому, Двойное Веко спросил так, заметив, как он осунулся.

— Нет!

Двойное Веко приглаживал волосы, слегка наклонив голову. Его давно не стриженные красивые волосы посерели от пыли. Хоть он и не жаловался, Синчхолю нетрудно было догадаться, насколько он устал за день. Каждый раз при воспоминании о собственной попытке таскать железные плиты у него начинали трястись руки. Синчхоль вынул из-под изголовья несколько томов книг и отбросил их.

— Прилягте здесь, вы, наверно, очень устали. Двойное Веко искоса взглянул на Синчхоля и даже немного отстранился.

— Нет, нет... что вы...

— Пожалуйста, прилягте.

Синчхоль придвинулся поближе. На него пахнуло потом и еще каким-то неприятным запахом. Он невольно поморщился, но тотчас же изобразил улыбку. На одежде гостя он увидел засохшие разводы от пота. Двойное Веко смущался все больше и потихонечку отодвигался от Синчхоля, почесывая в затылке.

— Ну что же вы, прилегли бы... Сегодня тоже, наверно, работали?

— Да.

— Где? Опять в порту?

— Зачем же? Перед Вольми роют канаву, туда ходил.

— А вознаграждение там какое?

Двойное Веко недоуменно поглядел на него. «Может, он не понял слово «вознаграждение»?» — подумал Синчхоль, и ему стало ясно, что прежде всего ему надо усвоить язык, понятный рабочим.

— Так... сколько платят за поденную работу? — повторил он свой вопрос.

— Да... если хорошо работать — семьдесят — восемьдесят сэн, а нет — так сорок — пятьдесят.

— Так, так... Усаживайтесь поудобнее, да поговорим по душам, кстати, ведь мы до сих пор не знаем, как звать друг друга. Мое имя — Ю Синчхоль, а ваше? — в упор посмотрел Синчхоль на Двойное Веко.

— Мое?.. Чотче.

— Чотче... «Первый». Хорошее имя. А родом откуда?

Чотче колебался: назвать или нет? И потупился.

— Да ниоткуда!

— Ниоткуда? — пробормотал Синчхоль.

Эти слова задели его за душу. Люди, подобные Чотче, пожалуй, не бросают их зря.

При слове «родина» в памяти Чотче всплыли Ли-собан и мать. «Может быть, они уже умерли? А может, живы и ждут его возвращения с хорошим заработком?» И сердце у него вдруг заныло. Уходя из дому, он надеялся вернуться к Ли-собану и матери, заработав деньги, но расчеты его не оправдались. Вечно усталый, он и сам не заметил, как все реже и реже стал вспоминать о них.

Синчхоль внимательно посмотрел на руки Чотче и сравнил их со своими. Им овладело смущение, и в то же время как позавидовал он Чотче, обладающему такими, словно литыми из чугуна, руками! А он до сих пор только учился и не приобрел ничего, кроме слабого тела и слабой души.

— Вам очень трудно работать или нет? — спросил он у Чотче.

— С утра еще ничего, а к заходу солнца трудновато.

— Да? Даже вам? Вы с детства на такой работе?

— Нет, раньше я только землю обрабатывал...

Синчхолю очень нравились его простая речь и низкий голос. И сам не зная почему, он мало-помалу проникался к нему доверием.

— Знаете, а я совсем не могу работать. Приходите почаще, научите меня.

— А чему учить-то? Как начнешь работать, так и пойдет. — Чотче рассмешила просьба научить работать. К тому же ему вспомнилось, с каким напряжением таскал на днях Синчхоль кирпичи. Смех этот еще больше расположил Синчхоля.

— А скажите... на пристани за переноску грузов, мешков с рисом, как устанавливают плату?

— Да по весу. За мешок риса — от пяти до шести ри[56], за ящики — три ри, за другие грузы — пять ри.

Так! Значит, перетаскав сотню мешков риса, получишь от пятидесяти до шестидесяти сэн... Синчхоль сдвинул брови, стараясь представить себе, как бы он перетащил сто мешков риса. Подумал о тысячах людей, работающих, взметая пыль, в порту, и невольно вздохнул. Теперь он совершенно ясно сознавал свой долг перед ними.

— А вы в тот день сколько заработали?

— Не знаю, забыл.

— Я говорю о том дне, когда вы боролись. А зачем вы отнимали друг у друга груз?

— Да так, не знаю.

— Однако, товарищ, вы больше так не боритесь. Разве вы не рискуете повредить при этом друг другу? Разумеется, всякую борьбу интересно довести до конца. Но разве не бывало случаев увечья и кровопролития в результате такой борьбы?

— Пустяки! Нечего ему было из под носа чужой груз выхватывать! Вот и получил... А скажите, — спросил вдруг Чотче, — почему вы на такой работе работаете?

— Я-то? Приходится... Кусок хлеба зарабатываю!.. — уклончиво ответил Синчхоль.

— Благородным людям, вроде вас, наверно, лучше работать волостным писарем или полицейским.