Избранные произведения. Том 1

И зачем она пошла сегодня к профессору? Какая неведомая сила потянула её туда? Если бы ушла к себе в общежитие, не было бы ни этих мучительных воспоминаний, ни слёз ночью, ни этой загадочной ночной встречи. А теперь что?.. Опять из ран начнёт сочиться кровь. Кому нужны эти муки? Почему Гульшагида не осталась сейчас с ним, на лестнице? Ведь это возможно было. Нет, отрезанный ломоть не приклеишь. Мансур для её сердца отрезанный ломоть. Но почему же тогда так больно ноет сердце? Почему ей так хочется плакать?..

Профессор сидит, свесив голову на грудь. О чём он думает? Может, и у него мысли мечутся от больницы к тёмной лестнице?

Вдруг профессор встрепенулся, посмотрел на часы.

– Очень медленно едем, Кузьмич!

– Да ведь дорога какая, Абузар Гиреевич! Можно загубить машину.

– О человеке надо думать, Кузьмич!

Шофёр хотел сказать, что и в машине люди, но удержался. Он хорошо знал характер старого профессора.

– У кого ухудшилось состояние? – спросила Гульшагида.

– У Исмагила.

Гульшагида знала, что Исмагил уже не жилец на этом свете, что медицина ничем не в силах помочь ему. Можно было только временно заглушать нестерпимые боли. Это сумеет сделать каждый врач, каждая сестра. А профессор, невзирая на непогоду и неурочное время, всё же едет к Исмагилу. На что он надеется?

Вдруг машина остановилась. При свете фар показалась больничная ограда. Когда они вышли из машины, Гульшагида взяла профессора под руку.

В парадном она сама раздела Абузара Гиреевича. Санитарка подала им халаты, и профессор, даже не застегнувшись, торопливо стал подниматься по лестнице. В тихом и тускло освёщенном коридоре их встретили Магира-ханум и дежурный врач. Уже по их виду было ясно, что ничего утешительного нет.

– Умер… – тихо сказала Магира-ханум.

Исмагил был накрыт белой простынёй. Профессор приподнял край материи. Лицо умершего было спокойным и торжественным. Казалось, он в первый раз после долгих лет страданий сладко уснул.

Гульшагида лучше, чем другие, понимала состояние профессора. Если бы не задержала на две-три минуты неожиданная встреча на лестнице и если бы дорога не была такой скверной, они ещё успели бы. Ведь опоздали всего на десять-пятнадцать минут. Но и небольшое опоздание врача бывает роковым для больного.

– Поезжайте домой, Абузар Гиреевич, – сказала Магира-ханум, тревожась за профессора.

Он тяжело поднялся с места.

– Жене Исмагила я скажу сам.

Внизу ему помогли одеться.

– А вы? – спросил профессор Гульшагиду.

– Я уж не поеду, Абузар Гиреевич, скоро шесть часов. Вон Магира-апа едет домой, она проводит вас.

– Нет, Гульшагида, идёмте. Вы сейчас очень нужны нам. Очень!

Гульшагида, поколебавшись, надела пальто. Она и хотела увидеть Мансура, и боялась с ним встретиться.

3

Когда внизу захлопнулась дверь и шум отъехавшей машины стал не слышен, на лестнице большого каменного дома, погружённого в сон, опять установилась глубокая тишина. Было настолько тихо, что отчётливо слышалось то постепенно замирающее, то нарастающее дребезжание незамазанного стекла где-то на самом верху узкого и высокого лестничного окна. Лестница была полутёмной. Тускло поблёскивали широкие и пологие ступеньки из белого мрамора, какие можно встретить только в старинных особняках, раньше принадлежавших очень богатым людям. На каждой лестничной площадке, словно погружённые в печаль, стояли амурчики с подсвечниками в руках. Когда-то в этих подсвечниках горели свечи, но теперь всю лестницу освещает мерцающая где-то наверху единственная электрическая лампочка.

Даже после того, как захлопнулась дверь парадного и отъехала машина, Мансур несколько минут всё ещё стоял с шапкой в руке, не двигаясь с места. Он словно окаменел, перед его глазами будто промелькнул короткий сон. Если бы отец в столь ранний час вышел из квартиры один или с приехавшим за ним шофёром, Мансур не очень удивился бы этому. Он с детства привык к тому, что профессора вызывали к больному в любое время дня и ночи. Но – Гульшагида?.. Она ведь уехала в деревню. Каким образом она очутилась в Казани, да ещё в доме у Тагировых? Может быть, она приехала за профессором? Неужели она живёт здесь?

Дверь была заперта. Мансур поискал глазами кнопку звонка, её не было на старом месте. Только белая эмалированная табличка с надписью «Профессор Абузар Гиреевич Тагиров» говорила о том, что Мансур не ошибся, что он стоит именно у той двери, которая ему нужна. Но стучать у него не поднялась рука. Постояв немного с опущенной головой, он начал медленно спускаться вниз. На площадках амурчики протягивали ему пустые подсвечники. Возле чемодана он остановился; закрыв глаза, прислонился к стене. Не успел закрыть веки, как перед глазами встала Гульшагида, и ему опять стало не по себе. В душе он задумал было – как только освоится в Казани, непременно съездить в Акъяр и хоть издали посмотреть на Гульшагиду. Но судьба свела их раньше, чем он успел войти в родной дом. Он никак не ожидал этого. И это потрясло его.