Избранные произведения. Том 1

Мансур, не подавая виду, что самолюбие его задето, отшучивался, как умел. И тут же пригласил Ильмиру посмотреть на товарищеские состязания по боксу, в которых он участвовал. Мансур хотел показать, что и он не из робких. У Ильмиры загорелись глаза. Она согласилась пойти. Однако ничего, кроме позора для Мансура, из этой затеи не вышло. Мансур бился храбро, но всё же был нокаутирован противником в первом же раунде…

Считая себя опозоренным, парень решил больше не встречаться с Ильмирой. Но предприимчивая девушка сама разыскала его и полунасмешливо спросила:

– Может, боишься, что и я нокаутирую?

Мансур промолчал, но уши его отчаянно горели. Они шли по направлению к Казанке и до самой реки больше не разговаривали. Здесь Мансур пригласил Ильмиру покататься на лодке.

– Не поеду, – смеясь, ответила девушка, – ещё утопишь.

– А ведь угадала! – Мансур тоже перешёл на сердито-шутливый тон. – Я и в самом деле хотел выбросить тебя из лодки на середине реки.

– Тогда поехали! Если мне суждено утонуть, от судьбы, говорят, не уйдёшь, – и девушка смело прыгнула в лодку.

Ветер надул парус, и лодка легко заскользила, удаляясь от берега. Ильмира опустила руку в воду, в прищуренных, испытующих глазах – лукавая улыбка. Мансур мрачен, губы крепко сжаты.

– Ну, исполняй своё жестокое намерение, Стенька Разин, бросай княжну в воду, – подзадорила Ильмира и громко рассмеялась. Потом уже другим, серьёзным тоном добавила: – А маменькины сыночки, оказывается, не стойки перед неудачами. Сразу вешают нос.

Нет, Мансур не обижался. Он просто не понимал, что с ним происходит. Казалось, он сам тонет, а не Ильмира… Почему же она так насмешлива? На какой поступок вызывает его?.. В этой худенькой, коротко остриженной девушке, загоревшей на южном солнце, была какая-то неотразимая сила. В голубых её глазах сочетались и нежность, и суровость, и лёгкая насмешливость. Его окончательно покинула находчивость, язык словно отнялся.

Эти встречи закончились тем, чего, по-видимому, добивалась Ильмира. Однажды Мансур решительно заявил родителям, что едет работать на Север. Это вызвало в доме полную растерянность. Если Абузар Гиреевич, считавший, что молодому врачу надо несколько лет поработать в клинике, хотя не обязательно на Севере, сумел остаться по-мужски спокойным и хладнокровным, Мадина-ханум действовала, руководствуясь женским, материнским чувством жалости. Она обвиняла Мансура в легкомыслии, в неблагодарности, даже в безумстве.