Избранные произведения. Том I

Звякнула щеколда, дверь приоткрылась. В дверях стояли оба телохранителя. Один из них держал в руке фонарь. Он посветил внутрь комнаты, как бы проверяя, не убежала ли Дороти. Дороти сразу закрыла глаза — она спит.

Видно, телохранитель сдавал пост сменщику. Он зашел в комнату, что-то положил на циновку.

Дороти продолжала лежать с закрытыми глазами.

Дверь закрылась.

Старик китаец ее бережет. Как противно — попасть из одного плена в другой! Если он хочет спекулировать ею, то это может плохо кончиться именно для Дороти.

За окном было тихо. В четырехугольнике окна синел ранний рассвет.

Дороти совсем не хотелось спать.

Она поняла, что надо делать, — нужно бежать.

Она поглядела, что оставил на циновке телохранитель. Оказалось — бирманскую юбку, блузку и сандалии. Ну что ж, спасибо старику Лю, по крайней мере он не хочет, чтобы его добыча выглядела жалкой рабыней.

Правда, когда Дороти подняла с пола юбку, то обнаружила, что та представляет собой лишь сшитый рулон материи, который удобно надеть на бегемота, но неизвестно как — на женщину.

Поэтому Дороти оставила юбку в комнате, но воспользовалась блузкой и сандалиями, крепившимися двумя полосками кожи между большим и вторым пальцем ноги. Осторожно, стараясь не скрипеть, Дороти открыла затянутое бумагой окно. Выглянула наружу. Окно выходило на покатую черепичную крышу-козырек над первым этажом.

Улицу заполнил серый туман, и неизвестно было, насколько он глубок… Старику Дороти не верила — он мог продать ее обратно Регине. А почему бы и нет? Если ему хорошо заплатят, то можно угодить и в публичный дом где-нибудь в Китае, оттуда уже никогда не выйдешь живой. Так что лучше быть голодной, но свободной. Дороти улыбнулась собственным мыслям, осторожно подтянулась, переползла на подоконник и опустила ноги так, чтобы съехать с крыши ногами вперед. Она продолжала держаться руками за подоконник, потихоньку сползая на животе вниз, и готова уже была отпустить подоконник, чтобы попытаться удержаться на круто положенной черепице, как услышала стук двери над головой и удивленный возглас. Видно, шум встревожил охранника, и тот решил проверить, спит ли пленница.

Дороти поняла, что не может терять ни секунды. Она отпустила руки, съехала на животе вниз, секунду продержалась, цепляясь за водосток, и затем ухнула вниз, в туман, сжавшись, чтобы не разбиться.

Оказалось, что возле опиумокурильни стояла повозка, груженная арбузами, так что падение Дороти было недолгим. Ничего еще не поняв, она почувствовала, как ударилась о какие-то большие шары — воображение подсказало ей, что это человеческие головы, которые раздались и посыпались с повозки, а на них скатилась на землю и сама Дороти.

Проехав животом на арбузах, пока не врезалась в оставленный у стены лоток, Дороти скрылась в тумане, и лишь грохот, тянувшийся за ней, как хвост, указывал направление ее движения.

Однако телохранители старика не посмели последовать за Дороти ее же путем — то есть напрямик со второго этажа, а предпочли сбежать по лестнице, так что к тому времени, когда они оказались на улице, Дороти уже успела отбежать по улице дальше — в сиреневом тумане, как в мутной воде, она плохо видела препятствия и потому старалась держаться середины улицы. А чтобы преследователи не увидели ее, она бежала пригнувшись. Телохранители Лю, большие и неуклюжие, двигались медленнее.

Дороти увидела просвет между домами, заросший кустами, вершины которых поднимались над туманом. Она нырнула туда и уселась на землю, прижавшись спиной к стене углового дома.

Ей не было страшно — она была уверена, что сможет скрыться от преследователей.

Так и случилось. Телохранители пробежали мимо, а Дороти пошла узким проулком, потом перебралась через невысокий забор и оказалась среди складов — длинных мрачных зданий без окон и с большими воротами, перекрытыми мощными бревнами и засовами.

За складами, возле которых крепко спали сторожа, она снова попала в город, уже в иной его район, на широкую улицу, разбитую повозками. Видно, по ней вывозили товары из порта.

Чем дальше Дороти отходила от реки, тем жиже становился покров тумана, да и рассвет все ярче освещал улицу. Вскоре ей встретилось несколько высоких двуколок, груженных мешками с рисом. На мешках сидели погонщики и цокали, подгоняя мерно бредущих буйволов. Потом ей встретились молодые монахи, шагавшие цепочкой. Им было зябко поутру, и они были закутаны в оранжевые тоги так туго, что стали похожи на гусениц. Головы монахов были тщательно выбриты, к груди каждый прижимал пузатый черный горшок. И хоть Дороти не помнила, чтобы ей когда-нибудь приходилось видеть буддийских монахов, она узнала их и догадалась сразу, что они идут просить утреннее подаяние, — в ней проснулась память ее матери.