Избранные произведения. Том I

— Потому что у него была только коза, — улыбнулся Морис, — а у меня есть ты…

Анупа недоуменно пожала плечами и, повернувшись, продолжила свой путь, давая понять, что больше не собирается тратить время на пустяки. Так, молча, они шли около получаса, после чего Анупа вдруг резко остановилась. Морис даже наткнулся на связку фруктов у нее на спине. Девушка медленно повернулась к своему спутнику. Серые глаза ее гневно сверкнули.

— Когда мы придем в деревню, я обязательно подарю тебе козу, Морис, — отчетливо произнесла дикарка и, резко отвернувшись, пошла дальше.

Глава 21

Колонна медленно втягивалась в ущелье. Известковая пыль из-под копыт сотен буйволов поднималась белесыми клубами и ложилась на пропитанные потом доспехи. Полуденный Бонакус раскалил кремниевые панцири, и можно было видеть, как кое-кто из воинов падал со спины буйвола, сраженный тепловым ударом. Рабы оттаскивали их на обочину и приканчивали, протыкая сердца несчастных иглой гигантского кактуса. Бросать своих раненых считалось позором, однако взять их с собой не было никакой возможности.

В качестве оружия воины императора носили железные иглы, однако рабам железо не доверяли. Но и деревянные иглы длиной в локоть, отполированные мелким речным песком и ребрами жертв, в руках рабов были опасным оружием.

С умерщвленных иглами воинов снимали доспехи и складывали рядом с телами, а потом другие рабы, шедшие в конце колонны, собирали тяжелое убранство и сносили его в обоз.

Главный нарвад империи с досадой наблюдал за тем, как тают ряды вверенного ему войска, но иначе было нельзя — за каждым кустом прятались метатели.

Во всех племенах горцев считалось правилом хорошего тона убивать солдат сильного и богатого войска императора, а затем хвастать перед своими соседями, чтобы те больше уважали своих героев. Поэтому все от мала до велика, сидя на деревьях или забившись в какую-нибудь щель, выжидали удачный для метания момент. Стоило кому-то из императорских солдат проявить легкомыслие и снять тяжелые доспехи, как тут же, злобно шипя, раскручивалась праща и желтый блестящий шарик вонзался в грудь бедняги. Солдат падал со своего буйвола, а в кустах низколобые угрюмые горцы с темной завистью в глазах смотрели на своего приплясывающего более удачливого сородича.

Едва авангард колонны выбрался из каменных тисков ущелья, как тут же стал строиться в боевые порядки. Под предводительством своих храбрых бригадиров передовые цепи пошли в атаку на густые заросли, где прятались коварные горцы. Подгоняемые острыми шпорами буйволы с яростным ревом, словно танки, утюжили кусты, из которых в панике разбегались метатели. Всадники догоняли бегущих и поражали их в головы четырехгранными спицами.

После того как горцы были частью рассеяны, а частью перебиты, войско безо всякого риска вышло из ущелья и, разбившись на отряды, встало на отдых.

В центре лагеря быстро установили шатер нарвада Аххи. Увидев издали его пурпурный купол, Ахха развернул своего буйвола.

Нарвад проезжал мимо галдящих солдат, хозяйским взором подмечая, в каком состоянии находятся буйволы и в каком настроении — распрягавшие их всадники. По запаху, исходившему от дымящихся котлов, он точно определял, будет ли завтра сыто его войско, а по собиравшимся у горизонта облакам — какая ждет погода.

За Аххой ехали военачальники рангом пониже на белых и желтых буйволах. Цвет буйвола говорил о принадлежности всадника к определенному сословию. На серебристых буйволах с рогами, покрытыми перламутром, ездил только сам император и члены его семьи. Вельможи и военачальники садились на белых или желтых буйволов. Пятнистых и серых использовали придворные цирюльники, надсмотрщики за рабами и войсковые командиры. Солдатам были положены буйволы черного цвета. Ну а коричневые и еще невесть какие трудились на полях простых подданных. За нарушение этого правила виновного ослепляли и отправляли на рудники добывать железо.

Возле шатра шустрые рабы помогли своим господам спешиться, и те в порядке значимости вошли под шелковые своды.

Следом за Аххой в доспехах из черных морских раковин шел Ирри. На голове его был шлем из черепа большой лесной обезьяны. Все вооружение красавца состояло из изящной тонкой спицы немного длиннее обычной, с шариком из драгоценной пластмы вместо рукояти. Ирри был подчеркнуто франтоват, красил волосы по последней столичной моде и был жесток, как сам дьявол. Он приходился Аххе двоюродным племянником, но старый вояка не любил молодого зазнайку, и потребовалось вмешательство самого божественного Тро, чтобы нарвад наконец сдался и согласился взять Ирри в поход к побережью.

В шатре нарвада все уселись в круг. Появились рабы; неслышно ступая по пушистому ковру, они подали каждому из присутствовавших по чашке зе — легкого хмельного напитка, получаемого из речных водорослей. С минуту все молча прихлебывали, глядя перед собой. Но вот Ахха отставил чашку и заговорил: