Избранные произведения. Том I

Одновременно, как будто они заранее заучили ответ, Фрэнсис ткнул пальцем в небо, Генри указал вниз, на землю, пеон показал направо, а его отец — налево. Проклятия, вырвавшиеся из уст Торреса при виде такой невежливости, вызвали взрыв смеха, к которому присоединились и пеоны, ведущие вьючных мулов.

В тот же день, в час сиесты, когда весь город спал, Торрес был удивлен вторично. Он увидел Леонсию и ее младшего брата Рикардо верхом на мулах; за ними шел в поводу третий мул, нагруженный материалами для устройства лагеря.

Третьей была экспедиция самого Торреса. Она, как и экспедиция Леонсии, состояла из двух человек — его самого и Хозе Манчено, известного в округе убийцы, которого Торрес из личных соображений спас от сарычей Сан-Хуана. Но планы Торреса, породившие эту экспедицию, были более честолюбивы и опасны, чем могло показаться на первый взгляд. Почти у самого подножия Кордильер обитало старинное племя кару. Оно вело свое начало от беглых рабов-негров из Африки и караибских рабов с Мескитового Берега. Беглецы постепенно превращались в племя, похищая женщин из долины и сходясь с беглыми рабынями. Эта своеобразная колония существовала почти независимо между майя на вершинах гор и правительством на побережье. Когда впоследствии к ней присоединились беглые испанские каторжники, племя кару образовало такую помесь наследственно порочных и преступных элементов, что не будь правительство Колумбии слишком занято собственными политическими переворотами, оно, конечно, послало бы отряд, чтобы разорить это гнездо опасной заразы. Здесь-то и родился Хозе Манчено от убийцы-отца (испанца) и убийцы-матери (метиски). Сюда повел его Торрес, чтобы с помощью этого бандита выполнить приказания Томаса Ригана с Уолл-стрит.

— Вот счастье-то, что мы его нашли, — сказал Фрэнсис Генри, указывая на ехавшего впереди них последнего главного жреца племени майя.

— А старик-то очень дряхлый, — промолвил Генри. — Посмотри-ка на него.

Отец пеона, восседая на своем муле, не переставал перебирать священную кисть и все время что-то гнусаво бормотал.

— Надеюсь, что этот старый джентльмен не перетрет шнуров, — высказал пожелание Генри. — Было бы куда лучше, если бы он хоть раз прочел и запомнил адрес, чем без конца теребить кисть.

Они выехали на просеку, имевшую такой вид, будто заросли были здесь вырублены недавно. Впереди на горизонте на фоне солнечного неба вырисовывались очертания вершины Бланко-Ровало. Старик майя задержал мула, перебрал пальцами шнуры кисти и, указывая на гору, забормотал на ломаном испанском языке:

— Они гласят: «Там, где след стопы бога, жди, пока блеснут очи Чии».

Он указал на узлы на одном из шнуров, поведавшие ему эту тайну.

— Но где же след стопы бога, старый жрец? — спросил Генри, глядя на девственно нетронутую траву вокруг.

Старик, барабаня голыми пятками по брюху своего мула, быстро погнал его через просеку по направлению к зарослям.

— Он напоминает собаку на стойке, — заметил Фрэнсис. — И похоже на то, что следы свежие.

Старик проехал еще с полмили и в том месте, где заросли сменились поросшими травой крутыми склонами, погнал мула галопом и вскоре достиг большой естественной котловины. Она была глубиной фута три или больше, так что в ней мог свободно разместиться десяток людей. По форме котловина удивительно напоминала след колоссальной человеческой ступни.

— След стопы бога, — торжественно провозгласил старик, слезая с мула, и с молитвой на устах благоговейно распростерся на земле. — «Там, где след стопы бога, жди, пока блеснут очи Чии», — так гласят священные узлы.

— А ведь не худо было бы расположиться здесь на завтрак, — заметил Генри, оглядывая котловину. — В ожидании божественных фокусов мы смело можем перекусить.

— Если Чия не будет против, — смеясь сказал Фрэнсис.

Чия не протестовала. По крайней мере, старик-жрец не смог найти в своих узлах никаких возражений.

Путешественники стреножили мулов у опушки зарослей, зачерпнули воды из протекавшего поблизости ручья и развели костер в котловине, похожей на след ступни бога. Старик майя, по-видимому, забыл обо всем окружающем и без конца бормотал молитвы, перебирая пальцами узлы.

— Только бы он не спятил, — высказал опасение Фрэнсис.

— Когда я в первый раз увидел его в Юкатане, меня поразило дикое выражение его глаз, — проговорил Генри. — Но это ничто в сравнении с тем, как горят глаза старика теперь.

Тут в разговор вмешался пеон — не зная языка, на котором разговаривали гринго, он все же уловил смысл.