Избранные произведения. Том I

свойственно и движение, понимаемое механически, как

пространственное перемещение. Модусы движутся «то медленнее, то

скорее» 2 и благодаря движению отличаются друг от друга. Между

тем субстанция составляет «один индивидуум, части которого, т.е.

все тела, изменяются бесконечно многими способами без всякого

изменения индивидуума в его целом» 3. Как индивидуум высшего

порядка она таким образом совершенно неподвижна и неизменна.

С

убстанции как единому, целостному началу свойственна вечность

существования, что имеет материалистический смысл

несотворенности природы во времени. Вместе с тем субстанция

бесконечна и в пространстве. Модусы же как «конечные вещи»

изменчивы, преходящи, и только по отношению к ним имеет силу

категория времени, называемая Спинозой длительностью.

__________________

1

См. настоящее издание, стр. 361.

2

См. настоящее издание, стр. 415.

3

См. настоящее издание, стр. 419.

2

9

В

постановке вопроса о взаимоотношении субстанции и модусов у

Спинозы имеется момент диалектики. Он состоит в той мысли

Спинозы, согласно которой нельзя свести единство бесконечной

природы, выражаемое понятием субстанции, к сумме составляющих

ее конечных вещей, модусов. Природа в целом представляет собой

нечто качественно своеобразное по сравнению с совокупностью

единичных вещей. Однако эта диалектическая идея только намечена

у Спинозы, но не развита сознательно и систематически в учение о

единстве бесконечного и конечного. Более того, в учении Спинозы о

бытии имеет место несомненный разрыв между бесконечной

сущностью — субстанцией и миром конечных вещей, модусов, который определяет и наибольшую трудность этого учения.

Трудность эта состоит в том, чтобы объяснить, каким образом

неподвижная и неизменная субстанция является первопричиной

непрерывно движущихся модусов. Если движение может объяснить

происхождение отдельных вещей, модусов, то протяжение как

атрибут субстанции происхождения самого движения объяснить не в

состоянии, так как только из протяжения движение невыводимо.

Ликвидировать это противоречие, порожденное попыткой решения

диалектической по существу задачи односторонне метафизическими

средствами, Спиноза, конечно, не в состоянии. Субстанция как

первопричина у него буквально повисла в воздухе.

П

оскольку человек, согласно философской системе Спинозы, составляет лишь один из модусов, субстанция, будучи оторвана от

модусов, оторвана тем самым и от человека. Это делает понятным

замечание Маркса в «Святом семействе» о том, что спинозовская

субстанция есть метафизически переряженная природа в ее

оторванности от человека 1.

С

вязь между субстанцией как первопричиной и миром движущихся

модусов Спиноза пытался установить посредством бесконечного

модуса движения. Поскольку движение свойственно не тому или

иному модусу, а всем им без исключения и число модусов

бесконечно, Спиноза считает возможным говорить о движении, как о

модусе особого рода, как о модусе бесконечном, опосредствующем

переход от субстанции как первопричины к миру движу-

__________________

1

См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, изд. 2, стр. 154.

3

0

щихся модусов как конечных вещей. Но опять-таки движение и с

этой точки зрения не выступает у Спинозы в качестве атрибута, неотъемлемого свойства субстанции. Потому связи субстанции с

бесконечным модусом движения по существу нет, и происхождение

модусов из субстанции по-прежнему необъяснимо.

Э

ти затруднения, неразрешимые на почве той методологии, которой

Спиноза был вынужден пользоваться, и приводят к тому, что при

объяснении происхождения единичных вещей, мира модусов

философ особенно часто использует схоластическую терминологию, прибегая, например, к понятию бога как производящей причины

(causa efficiens) природы 1. В этой же связи, используя

схоластическую терминологию, Спиноза именует субстанцию

«порождающей природой» (natura naturans), a мир модусов —

«порожденной природой» (natura naturata). Эти термины встречаются

у некоторых средневековых философов, например у Аверроэса и

Фомы Аквинского, а в новое время — у Джордано Бруно и Френсиса

Бэкона.

В

этом обращении Спинозы к терминологии, связанной у

средневековых схоластиков с теологическими представлениями о

боге, как личности, нет ничего неожиданного или удивительного.

Его обращение к схоластическим категориям бога как производящей

и совершенной причины и субстанции как порождающей природы

вполне объяснимо условиями XVII века, когда религиозно-

схоластическая идеология, несмотря на все свои поражения, представляла еще огромную силу, тяготевшую над умами

современников.

С

пиноза, страстно стремившийся к объяснению и решению