Избранные произведения. Том II

Но все спали, а солнце еще не встало — лишь первые его лучи вырывались из-за деревьев.

И тут Сева услышал жужжание тяжелого толстого мохнатого шмеля. Шмель смело подлетел к его уху и прожужжал в него:

— Вставайте, Савин, вас ждут великие дела!

Может, он прожужжал что-то другое, но Сева услышал именно эти слова.

И он сразу понял, что это не сон и не розыгрыш. Пора лететь в Лапландию.

Сева вскочил, и никто не проснулся. На часах над дверью было семь часов десять минут.

Сева побежал по коридору в туалет.

Когда он хотел вернуться в палату, чтобы одеться, то увидел в дверях туалета большого кролика. Кролик стоял на задних лапах и держал на передних рубашку и джинсы Севы. Рядом с кроликом топтался маленький старичок с пегой, длинной, до пола, бородой, в синих трусах, серой рубашке с красным галстуком.

К груди он прижимал кроссовки Севы.

Это было смешно. Но никто не смеялся.

Сева быстро оделся.

Пока ему везло. Никого он не разбудил.

Старичок в это время не переставая говорил:

— Ты меня не бойсь, я здешний, всегда здесь живу. Домовой я. Но особь статья. Так и зовусь — лагерный. Нас на свете немного, но у нас есть особые знания и заботы. Я могу горном петь и даже на барабане молотить. Знаю, как галстук завязывать и строем ходить. А уж костер под дождем в походе никто лучше меня не разожжет. Понял?

— А зачем вам это? — спросил Сева.

— Зачем не зачем, а может пригодиться. А что, если горн утеряется? Кто будет музыку изображать? Ну, ты готов, Савин? Пошли, а то тебя ждут.

И домовой-лагерный первым поспешил на улицу, выглянул из двери, бородой помахал, принюхался и сказал:

— Спокойно, по одному, перебежками… марш!

И первым побежал к кустам. Сева за ним.

— Сева! — раздалось сзади.

Сева от неожиданности споткнулся. Кто его выследил?

В открытом окне спальни девочек стояла Лолита и махала ему вслед.

Сева тоже ей помахал. В принципе, она неплохой человек и даже проснулась пораньше, чтобы попрощаться.

— Ты осторожней, Савин, — сказала она, и ее голос пробился к нему сквозь оркестр птичьих голосов и звоны насекомых.

— Я вернусь, — сказал Сева. — Ты не думай.

— Дурак! — откликнулась Лолита. — Неужели я могла так подумать?

Она захлопнула окно, но не отошла от него, а продолжала смотреть вслед Севе. Но Сева ее не видел, потому что они с лагерным скрылись в кустах и выбежали к малым воротам — служебному входу. Туда приезжают машины с продуктами.

У входа на шоссе стоял «жигуленок», шестая модель. В нем сидел милиционер. У машины стоял начальник лагеря.

— Доброе утро, — сказал Сева и обернулся к лагерному. Может, недоразумение? Сейчас его поймают и отведут обратно в палату?

— Тут я с вами прощаюсь, — сказал лагерный. — До встречи. Возвращайся скорей на благо нашего народа.

— Скорее, скорее, — поторопил его Афанасий Столичный. — Роме надо еще на почту заехать и документы в центральную бухгалтерию доставить.

Все получалось как-то обыкновенно. Как бы на границе сказки. Лагерный мог быть просто маленьким дедушкой, говорящий шмель — усилителем, но что делать с Лапландией?

— Вы не забудьте маме сказать… — начал было Сева и понял, что как раз маме ничего говорить и не нужно.

— Не беспокойся, твою маму мы обманем, — ответил начальник лагеря. — Меня об этом попросили старые друзья. Поезжай спокойно, отдыхай, трудись, судя по обстоятельствам. Твоя фамилия Савин? Значит, правильно.

Сева попрощался с начальником лагеря за руку и так и не понял, шутил тот или говорил серьезно.

Он сел рядом с Ромой, машина сразу помчалась по шоссе, Сева только успел помахать провожающим — лагерный домовой стоял рядом с гигантом Столичным и был ему чуть выше колен. Но махали они вслед Севе одинаково.

— А правда, что ваш брат был чемпионом Москвы? — спросил Савин.

Рома не удивился. Он вообще никогда не удивлялся.

— Второе место в Европе, и, если бы ему не подсунули допинг, быть бы ему олимпийским чемпионом. Горжусь братом, горжусь своей родиной!

Севе захотелось захлопать в ладоши, но он удержался. Солидный человек идет на важное задание. Помолчим.

Так они молчали, пока не доехали до окружной дороги.

— Дальше куда? — спросил Сева.

— В Шереметьево, — сказал Рома. — Тебя не поставили в известность?

— Поставили, только я забыл, — признался Сева.

Утро уже было в самом разгаре. В низинах дотаивал туман, тени становились все короче, вдоль дороги стояли корявые умирающие березы. Севе всегда их было жалко — они не могли убежать от выхлопов машин и гадкой химии, которой поливают зимой асфальт. Вот и умирали. Надо будет поговорить с волшебниками, подумал Сева, может, они знают какие-нибудь заклинания.

Минут через двадцать Сева попрощался с Ромой, который тут же помчался обратно, сказав, что Севу будут ждать у табло отлетов.

«Наверное, я здесь единственный человек, — рассуждал Сева, — который не несет чемодана и даже сумки. И зубная щетка осталась в лагере, и трусы, и майки. Как быть?»

Он не успел расстроиться, как к нему подошла его бабушка.

— Доброе утро, детка, — сказала она.

Сева обрадовался было, что видит ее, но вспомнил, что эта бабушка ему только кажется, и потому спросил:

— А на самом деле вы как выглядите?