Избранные произведения. Том II

— Чтобы я? Провожал? Хулигана? До машины? За кого вы меня принимаете?

— Но разве вы не домовой?

— Домовой.

— Лагерный?

— Я домовой, но не лагерный, не палаточный, не инкубаторный, не прогулочный. Прекратите меня оскорблять. Я самый обыкновенный аэродромный домовой! Я служу домовым на Шереметьевском аэровокзале столицы. Ясно?

— А вы так похожи на нашего лагерного домового. Он тоже красивый.

Последние слова Севы примирили домового с ним, и тот смилостивился.

— В конце концов, — заявил он, — каждый имеет право на ошибку. Люди неопытные и недалекие склонны порой путать нас. Хотя, конечно же, мы сугубо индивидуальны.

— И много вас? — спросил Сева. — Я имею в виду специальности.

— Мы не какие-нибудь служащие. Мы свободные домовые, и если есть дом, о котором надо заботиться, — мы тут как тут. И я вам скажу, молодой человек, что нам приходится все время осваивать новые места. Полвека назад аэропортных и аэродромных домовых попросту не существовало. А теперь уже появились вакансии и космодромных домовых. Вы представляете?

— С трудом, — признался Сева.

— Порой приходится совмещать две, а то и три работы. Мой знакомый вокзальный домовой освоил специальность автобусного домового, представляете? Каково ему — то в порт, то на вокзал, то на автостанцию…

— А что вы здесь делаете? — спросил Сева.

— Я? Я занят буквально круглые сутки.

Аэропортный выпятил грудь, и Сева вдруг понял, что он одет в синий мундир летчика, а на голове у него фуражка с золотым орлом. Когда он успел переодеться?

По радио объявили посадку на самолет до Хельсинки, аэропортный домовой приказал Севе:

— Сумку не забудь! Таскать я за тобой не намерен!

Сумка была не такая тяжелая, как изображал домовой. Сева перекинул ее через плечо.

— А что там? — спросил он.

— Велели купить, собрать и передать, — сказал домовой. — Зубная щетка и шлепанцы, сам понимаешь. А ты что без багажа летишь, обворовали, что ли?

— Нет, спешил, — сказал Сева.

— Ты там напомни, чтобы мне расходы оплатили, — сказал домовой, — а то я на такой службе разорюсь. Знаешь, почем теперь зубные щетки? С ума сойти. И куда мы катимся, куда катимся…

И в следующее мгновение аэропортный домовой исчез. Растворился. «Может, — подумал Сева, — у него здесь множество своих тайных дырок. Он сквозь любой барьер пролезет. И если надо что-то пронести, домовой тут как тут! Надеюсь, он не воришка. И не бандит. Представляете, домовой-бандит! Интересно, надо будет спросить у бабушки, когда в следующий раз увидимся, сколько же всего на свете разных домовых. А если они разные, то они отличаются только специальностью или размером тоже? Маленькие домовые, старенькие домовые, молоденькие домовые, жены домовых, дети домовых — домовяши и домовяшки… Почему я целую жизнь прожил, тринадцать лет существую, а не задумывался об обычных вещах?»

До самолета Сева дошел спокойно. На всякий случай он присоседился к шумной семье с тремя детьми и внедрился в нее как бы четвертым ребенком и даже взял за руку малыша. Семейство оказалось финским и говорило на каком-то языке, совершенно непохожем на человеческий.

Впрочем, никто его не преследовал, и Сева надеялся, что аэропортный домовой и его товарищи, у которых наверняка есть связи среди пограничников и стюардесс, за ним присматривают. Но он чувствовал себя разведчиком в глубоком тылу фашистских войск или, если хотите, Джеймсом Бондом. А настоящий разведчик не должен терять бдительности.

В самолете сначала дали лимонад, а кто хочет — апельсиновый сок, место Севы было у окна, и под крылом сначала было много интересного, а потом самолет поднялся на девять километров, а с такой высоты не много увидишь, к тому же вокруг скопились облака.

Сева хотел подумать о путешествии, которое его ждет, но тут принесли завтрак, довольно вкусный, и думать стало некогда.

Стыдно признаться, но Сева раньше никогда не летал на самолете.

Семья Савиных не очень богатая, а в ней, кроме Севы, есть еще и Катюшка, которой шесть лет. Так что когда ездили в Крым, то лучше было ехать поездом. И еще Сева ездил с классом на экскурсию на каникулах в Петербург. Но когда-нибудь надо начинать настоящие путешествия, хотя, может быть, неплохо первое большое путешествие сделать к центру Земли?

Сева положил сумку под сиденье. Место рядом с ним было свободным. Самолет был не полон.

Когда завтрак закончился, а до Хельсинки еще оставалось полчаса, Сева решил поглядеть, что в сумку положил аэропортовский гном, но тут на него напал странный сладкий сон. Может, потому, что он плохо спал ночью.

В результате Сева проспал посадку.

Самолет подпрыгнул и покатил по финляндскому аэродрому. Сева проснулся от голоса по радио, который просил не вставать с места до полной остановки самолета.

Конечно, многие стали вставать с мест и доставать с верхних полок свои сумки, а Сева не знал, что ему делать, но тут у него из-под ног раздался звонок.

Сева поглядел вниз — никого.

И тогда он сообразил, что звонит в его сумке. Значит, аэропортовский домовой подложил туда сотовый.

Сева быстро расстегнул «молнию», и в самом деле: поверх сложенной рубашки лежал мобильник.

Сева нажал на кнопку.