Было уже за полночь, и в офисе стояла тишина. Главный консультант подошел к самовару и стал разливать кофе в маленькие чашки. Трое его коллег стояли вокруг стола, заставленного сенсорными мониторами.
— Таким образом шары дейтерия и гелия-3 поражаются вашей лазерной системой один за другим, — сказал главный консультант, не отходя от самовара. — Они схлопываются, и происходит синтез. При зажигании температура достигает семи миллионов градусов Кельвина, но ничего страшного — потому что это местная температура, и она очень кратковременна.
— Несколько наносекунд.
— Хорошо. Это успокаивает. Так, ладно, потом получаемая энергия выходит в виде заряженных частиц, благодаря чему они все могут помещаться в ваши электромагнитные поля — так как тут нет нейтронов, которые будут влетать и поджаривать ваших пассажиров. Поля служат как щит и отражающая плита, а также как система сбора энергии, используемой для заправки лазеров. Все заряженные частицы направляются назад, проходя через зеркальное устройство, расположенное под углом и служащее входной дугой для лазеров, и продукты синтеза при этом прохождении сводятся в параллельный пучок.
— Верно. Складно звучит, да? — сказал инженер.
— Очень складно. А сколько в нем сгорает топлива?
— Если хотите добиться ускорения, эквивалентного гравитации Марса, то есть 3,73 метра в квадратную секунду, и предположим, что корабль весит тысячу тонн, триста пятьдесят — люди, шестьсот пятьдесят — оборудование и топливо, то нужно сжигать триста семьдесят три грамма в секунду.
— Ка, это совсем немало!
— Около тридцати тонн в день, но и ускорение будет приличным. Полеты будут довольно короткими.
— А каких размеров должны быть шары?
— Сантиметр в радиусе, — ответил физик, — масса — 0,29 грамма. То есть мы сжигаем 1290 таких шаров в секунду. Это позволит пассажирам постоянно ощущать приятное
g.— Ну еще бы. А гелий-3, он же довольно редко встречается?
— Галилеева команда уже начала собирать его из верхних слоев атмосферы Юпитера. Кроме того, его можно собирать и с поверхности Луны, хотя это еще не очень налажено. Зато на Юпитере есть все, что нам когда-либо понадобится.
— Значит, корабли смогут перевозить по пятьсот пассажиров.
— Такое количество мы закладываем в расчеты. Но, конечно, его можно изменить.
— Вы ускоряетесь полпути, затем поворачиваете и тормозите всю вторую его половину.
Физик покачал головой.
— При коротких перелетах да, при более длинных — нет. Ускоряться нужно всего лишь несколько дней, чтобы развить достаточную скорость. При длинных перелетах в середине приходится двигаться по инерции, чтобы сэкономить топливо.
Главный консультант кивнул и передал остальным их чашки. Они отпили по глотку.
— Продолжительность полета будет радикально меняться, — сообщила математик. — С Марса на Уран — три недели. С Марса на Юпитер — десять дней. С Марса на Землю — три дня. Три дня! — Она взглянула на остальных, сдвинув брови. — Таким образом, Солнечная система станет примерно как Европа в девятнадцатом веке. Путешествия на поездах, на океанских лайнерах.
Остальные кивнули. Инженер заметил:
— Теперь мы станем соседями с теми, кто живет на Меркурии, Уране, Плутоне.
Главный консультант пожал плечами.
— Или, раз уж на то пошло, и на Альфа Центавре. Давайте не будем за это переживать. Контакт — это хорошо. Только соединить, как сказал поэт
[162]. Только соединить. Теперь они будут так соединены, что мало не покажется! — Он поднял чашку. — Ваше здоровье.
