Избранные произведения. Том II

— Мы ничего с ним не делали. Юноша по имени Мокрик вчера пожелал собраться воедино.

Я попытался сосредоточиться. Лесняки сидели вокруг меня, вычесывали вшей, жевали, пускали газы, хихикали, но я не чувствовал, чтобы они радовались. Я снова оказался в тупике. Их совершенно не радовала моя поимка. И похоже, они говорили правду.

— Мокрик собрался воедино? Это означает… — Я облизал губы. Такие слова было непросто произнести сразу. — Это означает, что вы расконсервировали его память?

Они закивали со счастливыми рожами. Тетка сожрала еще одного мохнатого паука. Приветливым жестом она протянула мне половинку, но я счел своим долгом отказаться. Мне не очень хотелось заблевать себе грудь.

— Вы вернули ему память?.. Но зачем?

— Он был не до конца человеком. Теперь он человек.

— И… как он себя чувствует?

— Ты можешь сам поговорить с ним.

Где-то звонко ударил гонг. Пучеглазый старик поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. Меня снова ждала жидкая похлебка, кусачие насекомые и толстая цепь, уходящая в рот каменной бабы.

— Подождите… Если я откажусь, вы убьете меня?

— Нам придется так поступить.

— Но почему?! Почему?.. Стойте, стойте… — В голове у меня все крутилось.

Но лесняки уже садились в лодку. С кормовым веслом управлялся улыбчивый малый, с жабрами на шее.

— Потому что это мы принесли на Бету Моргану свои глюки, — тихо сказал кто-то у меня за спиной.

Это был Мокрик.

Глава 48

Знаете ли вы истинный вопрос для мыслителя? Вопрос этот таков: какое количество истины я могу вынести?

Ф. Ницше

Солёная правда

Я смотрел на его голые ноги и руки, на шерстяной мешок, подпоясанный веревкой. На нем не было скафандра и штатного оружия, не было медицинского браслета и усилителей зрения. В одной грязной руке он держал заостренную палку, с нанизанной на нее горячей, дымящейся рыбой. Рыбу мой бывший клибанарий запек целиком, вместе с задними перепончатыми лапами и зубастой пастью.

— Ты сошел с ума, — сказал я. — Ты погибнешь.

— Хочешь рыбки? — спросил он, усаживаясь рядом. На груди у него болталась веревка со свежим щетинистым ухом.

— Мокрик, зачем тебе ухо?

— Ухо койахта означает, что я впервые убил зверя один на один. Собравший дюжину ушей может готовить выкуп невесте.

— Что?! Чьей невесте?

— Своей невесте, — Мокрик говорил, как о чем-то абсолютно естественном. — Волкарь, нам надо серьезно поговорить.

— Меня надо развязать.

— Этого я не могу. Не я тебя связывал.

— Ты подонок! Почему они тебя развязали?

— Потому что я согласился восстановить память. А еще, потому что я дал обещание не убегать.

— Дал обещание? И этого достаточно? — Я всерьез испугался за его разум.

— Но ты даже не попытался дать им такое обещание, — Мокрик возражал совершенно спокойно, дружески, как будто я не был связан и оба мы не торчали посреди враждебного леса.

— Но это ведь полный бред! Ты смеешься? Кто будет верить обещаниям врага?

— В этом вся наша беда, Волкарь, — Мокрик прилег рядом со мной, точно мы вместе выехали на загородный пикник. Он отщипывал рыбу маленькими кусочками и не спеша отправлял ее в рот, его бестолковые глазенки разглядывали что-то в небесах. — Вся наша беда, командир, в том, что мы других меряем по себе. Поэтому мы никому не можем поверить. Мы восстановили против себя всю планету, и не только эту планету. Мы приходим и берем то, что нам надо, не спрашивая у хозяев территорий. А если нам не дают, мы заявляем, что на конфедерацию готовилось нападение, что сенат готов защитить наши кровные интересы в любой точке вселенной… Ты не веришь людям, командир, поэтому тебе сложно представить, что аборигены поверили мне.

У меня не сразу нашлись слова для возражений. Налицо» была явная государственная измена, никаких иных трактовок поведению Мокрика я дать бы не сумел.

— Я почти сутки провел с колдунами на островке, который здесь называют Место черепа, — продолжал Мокрик. — Иногда декодеры не справлялись, в их глоссарии оказалось недостаточно слов, чтобы отразить все понятия лесного народа… Волкарь, до нашего появления на Бете почти не было глюков. Все эти кошмары, живые и неживые, породили мы. Ты не можешь в это поверить? Я тоже сначала не верил, но потом все обдумал, не торопясь. Бете Моргане еще повезло, что половина поселенцев — это воинский контингент, искусственно лишенный памяти. А вторая половина — это научные работники и шахтеры. Люди, хоть и с фантазией, но трижды проверенные на психодетекторе, непьющие и обладающие высокой степенью устойчивости…

Поэтому, командир, глюки родились не сразу. Кора планеты продуцирует любые живые и неживые формы, вот в чем дело. Кора откликается на призыв мозга, поэтому лесняки и горожане живут дьявольски долго по нашим меркам и практически не болеют. Но им никогда не показывали фильмы ужасов, никогда не читали в детстве страшных книг, вот в чем дело. Волкарь, все эти громадные вороны, хищные фламинго… Этих чудовищ породили мы, командир.

— А как же ящеры? — перебил я. — Нас во рту несла ящерица, это тоже глюк?