Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Хочу вас поблагодарить, товарищ Назаров. Ваш рисунок помог мне понять одну конструкцию в самолёте, который пока существует только в воображении. Я над ним думаю. Не могу вам показать, чем именно вы мне помогли, ничего похожего на ваш рисунок в моём самолёте не будет, но вы натолкнули меня на мысль, и решение пришло именно тогда, когда я увидел ваш плакат. Вы теперь с полным правом можете считать себя членом нашего инженерного коллектива…

Венька покраснел от удовольствия.

— А сейчас нужно подумать о вашем будущем. Раз в вашей голове способна зародиться такая идея, то было бы расточительством этого не заметить. Появилась одна, не исключено, что появится и другая. Не правда ли?

Ещё ничего не понимая, Венька кивнул. Идей он может выложить на стол не одну и не две — десятки. Если не больше…

— Какое у вас образование?

— Десять классов.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть, женат, есть сын.

— Из школьной программы что-нибудь помните?

— Пожалуй, даже кое-что поприбавилось. Десятилетки одной маловато, чтобы работать на нашем заводе.

— Это верно. Значит, с вашего разрешения, поступим так: я прикреплю к вам двух инженеров, они вас немного подтянут, пойдёте на подготовительные курсы в институт» а осенью — учиться. Вам нельзя без высшего образования. Я имею в виду не вечерний институт. Нужен институт нормальный, с полным отрывом от производства. Мы все кровно заинтересованы, чтобы ваши идеи стали технически обоснованными как можно скорее. Вполне вероятно, что я ошибаюсь, но рискнуть стоит.

— Студенческая стипендия маловата, — Венька вздохнул, — Как на неё проживёшь? Может, лучше вечерний? Я в лепёшку расшибусь, а одолею…

— Нет, — возразил генеральный. — Я хочу видеть вас инженером раньше. Думаю, с директором вашего завода мы договоримся. Одну минуту. — Он дотянулся до кнопки, заговорщицки сверкнув своими светлыми, восторженными глазами. — Сейчас мы попробуем.

Венька думал, что это будет невероятно сложно, уговаривать директора придётся полчаса, и вообще неизвестно, что из этого выйдет, а всё решилось, как в сказке, по щучьему велению; для таких людей обычные мерки и представления оказались неподходящими,

— Скажи, сможет завод обеспечить фрезеровщику Назарову стипендию в размере средней зарплаты? — спросил генеральный.

— Это тот, что самолёты рисует? — прозвучал в комнате голос директора, он, оказывается, знал свой завод куда лучше, чем думал Венька. — В институт его хочешь?

— Да, с полным отрывом от производства.

— Ему можно. — ответил директор. — Договорились.

— Ну, вот и всё, — сказал генеральный. Он посмотрел на Веньку, у которого от волнения пересохло во рту. — Теперь принимайтесь за работу. Желаю успеха. Скоро будете мечтать уже на другой, более высокой, чем рисунки, основе.

Именно потому-то и пришёл Венька Назаров в родной цех, ступая по облакам. Взглянул в последний раз на свой плакат, украшенный сказочным самолётом, и даже засмеялся от счастья. В нашей жизни настоящий талант не может остаться незамеченным. А он, Венька Назаров, талант? Вот здесь начиналась область сомнений…

И, конечно, о своём разговоре с генеральным Венька не умолчал, всё рассказал, и в первую очередь Луке Лихобору. Феропонт стоял рядом и молча слушал, нервно дёргая себя за короткую бородку, и почему-то старался не смотреть на Веньку.

— Работа будет каторжной, но я работа не боюсь. — Назаров захлёбывался от своего счастья. — Одно страшновато — не поздно ли?

— Другие ещё позднее в институт поступают, — сказал Лихобор. — Вот я, например.

— Ты хочешь уйти с завода? — Феропонт удивлённо уставился на Луку, будто присутствие того в сорок первом цехе имело решающее, жизненно важное значение.

— Нет, я пойду на вечерний, уже договорились об этом. Ну, как мне жить без сорок первого цеха, сам подумай?

— Невозможно? — лукаво не то спросил, не то подтвердил Феропонт.

— Невозможно, — серьёзно ответил Лука.

— Работа будет каторжная, — сияя, повторил Венька. — Но кто боится работы? — И отошёл к своему станку.

— Вот когда-нибудь мы увидим, как взлетит в небо самолёт ВН-1, конструкции Вениамина Назарова, — сказал Лихобор. — Может, нам его и строить придётся…

— Нет справедливости на свете, — заявил Феропонт, когда Венька отошёл подальше от их станка. — Ну какой, скажи на милость, из него генеральный конструктор?

— А откуда же они берутся, генеральные?

— Не знаю. — Парень нахмурился, посерьёзнел. — Какая-то непонятная штука — жизнь. Гении оказываются совсем не там, где должны бы быть…

— Ты имеешь в виду себя?

— Нет, я разговорами о моей гениальности сыт по горло. Чего нет, того нет. Нам, грешным, остаётся работа…

Какая-то новая, серьёзная нотка прозвучала в голосе парня, и Лука насторожился: ох, как важно, чтобы сильнее прозвучала она, эта серьёзная нотка.

— Гёте когда-то сказал: гений — это один процент таланта и девяносто девять процентов труда, — напомнил он.