Избранные произведения. В 3 т. Т. 3: Псалом; Детоубийца

Петр(сердито). Сколько раз говаривал и собственноручно показывал, как пытать надобно. Надлежит палачу и судье при пытке быть осторожну, чтоб тело, которое пытают, истязанием не озлобить и не сделать нечувствительным. Ты, Феофилакт, мне розыск портишь. Розыск мне надобно с Кикина начинать. (К Толстому). Что имеется помимо розыска заговорщиков?

Толстой. Всякое, государь. Разбойников взяли. Али монаха-книгописца. В нарушение указа писал, запершись, имел в келье бумагу и книг множество. Ходил по торгам, читал книги мужикам.

Петр. Как звать книгописца?

Толстой. Селивестр. Книги, которые он в келье содержал, в Синод отправлены. Феофан Прокопович смотрел. Тридцать четыре из них отданы в духовную академию, пятьдесят четыре в университет, сто шесть сожжено.

Петр. Пришли монаха, посмотрю на него.

Толстой(палачам). Монаха-книгописца сюда.

Алексей(дрожащей рукой наливает в стакан водки, выпивает). Книги смутить могут, особливо людей слабых… И меня книги смутили… Да Бог помог, батюшка-государь мой, Бог помог… Надо бы лишь Афросиньюшке моей в Берлин пас, не мешкая, отправить, чтоб, получа оный, не мешкая, ко мне ехала с новорожденным. Петр Андреевич, я ей письмо хочу написать, что уж все позади. Меня ото всего уволили, и батюшка-государь милость проявил, чтоб нам с Афросиньюшкой позволено было жить в деревне. (Снова дрожащей рукой наливает стакан и выпивает.)

Толстой. Напишите, напишите, царевич, ваше величество. Да еще напишите, чтоб не верила до своего приезда ведомостям о вас, а верила только письмам вашим, понеже в немецких ведомостях много неправды пишут.

Алексей. Напишу, Петр Андреевич, напишу, как вы советуете.

Толстой. А я от себя напишу Афросинье Федоровне, что ждем ее в своем отечестве. Дай Боже, государыню, Афросинью Федоровну, нам купно при вас, государь-царевич, видеть.

Петр. Вот иные говорят, что ты, Алексей, с сей бездельной работной девкой жил беззаконно еще при жене своей, принцессе Шарлотте.

Алексей. Лгут на меня, государь-батюшка. Лгут. (Снова наливает стакан.)

Петр(отнимает у Алексея стакан). Вечером напьешься. Сейчас тебе свидетелем быть друзьям твоим — заговорщикам.

Алексей. Соблазнителям и губителям моим. Они моей жизнью играли за-ради своего честолюбия. Вот Петр Андреевич мне верит.

Петр(усмехнувшись). Ну и выбрал же ты себе, зон, заступника.

Толстой. Вы, государь, ко мне несправедливы. Аль не верите мне?

Петр (хлопает Толстого ладонью по лысине). Эх, голова, голова, кабы не была так умна, не держаться б тебе на шее.

Толстой. Не сомневайтесь, государь, голова моя крепко на шее держится и вам верна.

Петр. Помню, помню, как ты в стрелецком бунте против меня шел. Однако ныне заслуги твои, верно, велики. И думаю я тебя в графское звание возвести да деревень, у заговорщиков конфискованных, подарить.

Толстой. Нижайше кланяюсь, государь. У Авраама Лопухина в Мещере деревни хороши да в Тульской губернии Ясная Поляна.

Петр. Дарю тебе. Станешь графом Толстым из Ясной Поляны, и дети, и внуки, и правнуки твои будут графья Толстые.

Вводят Селивестра. Ряса его разорвана, руки связаны, на лице запекшаяся кровь.

Петр. Ты кто?

Селивестр. Книгописец, государь.

Петр. Тебе известен указ, что писать, запершись, воспрещено, дабы не распространялись подметные письма. И без разрешения лицам не государственного звания бумагу иметь воспрещено.

Селивестр. Я, государь, к подметным письмам интереса не имею. Более читал книги духовные и много уведал от сих светлых писаний.

Петр. Ты Нестора читал?

Селивестр. Читал. Да и записал кое-что из Нестора на пол-листа.

Петр. И я молодым читал да писал. Вот ныне времени читать и писать духовное не имею. А у тебя время имеется, да не то пишешь, не то читаешь. Ходишь по торгам и мужику книжки читаешь. Служить надобно новой России, а не мужику ленивому, который на соломе валяется да на солнце греется. Ежели ты публицист, то и пиши для государя, для отечества, поскольку публицист есть доноситель государю. Вот публицист Посошков, крестьянский сын, верно пишет мне, что надобно из мужика да посадского делать среднего чина людей, без коей новой России не устоять перед Европою. У нас для дела людей не хватает, а густая масса людей лишних… Работают не в пользу отечества и государя. Поди, книгописец, подумай о словах моих.

Толстой. Так куда его, государь? Я уж присудил его к отсечению головы за писание книг.