Избранные произведения в одном томе

Он подал ружье Гисборну, который взял его еще не твердой со сна рукой, и повел его за собой на веранду.

— Они там в лесу, на расстоянии одного выстрела от дома. Подойдем осторожно к ним поближе.

— Но в чем дело? Почему ты так встревожен, Абдул?

— Тут не один Маугли с его дьяволами, а моя собственная дочь, — сказал Абдул-Гафур.

Гисборн свистнул и пошел за ним следом. Он знал, что недаром Абдул-Гафур бил по ночам свою дочь и недаром Маугли помогал в домашнем хозяйстве человеку, которого он сам, каким бы там ни было способом, уличил в воровстве. Лесная любовь возникает быстро.

В лесу раздавались звуки флейты, которые могли быть песнью блуждающего лесного бога, а когда они приблизились, послышался шепот. Тропинка выходила на полукруглую полянку, окаймленную высокой травой и деревьями. В центре ее, на стволе упавшего дерева, повернувшись спиной к подошедшим, сидел, обняв за шею дочь Абдул-Гафура, Маугли, увенчанный свежей короной из белых цветов, и играл на примитивной бамбуковой флейте, а четыре огромных волка торжественно танцевали на задних лапах под эту музыку.

— Это его дьяволы, — шепнул Абдул-Гафур.

Он держал в руке пачку патронов. Звери взяли протяжную дребезжащую ноту и тихо улеглись, сверкая зелеными глазами, у ног девушки.

— Ты видишь теперь, — сказал Маугли, отложив в сторону флейту, — что тебе нечего бояться. Я ведь говорил тебе, моя храбрая малютка, что в этом нет ничего страшного, и ты мне поверила. Твой отец говорил, — ах, если бы ты только видела, как они гнали твоего отца через весь лес, не разбирая дороги! — твой отец говорил, что это дьяволы, но, клянусь Аллахом, твоим Богом, я не удивляюсь, что он так думал…

Девушка засмеялась переливчатым смехом, и Гисборн услышал, как Абдул-Гафур заскрежетал немногими оставшимися у него во рту зубами. Это была совсем не та девушка, которую Гисборн едва замечал, когда она попадалась ему навстречу, скользя по двору, молчаливая и вся закутанная в одежды, это была женщина, расцветшая в одну ночь, как орхидея раскрывается за один час влажной жары.

— Ведь все они товарищи моего детства и мои братья, дети той матери, которая вскормила меня своими сосцами, я тебе уже рассказывал об этом, когда мы были за кухней, — продолжал Маугли. — Это дети отца, который лежал у входа в пещеру между нами и холодом, когда я был маленьким голым ребенком. Смотри, — один из волков поднял свою серую морду и стал тереться ею о колени Маугли, — мой брат знает, что я говорю о них. Да, когда я был маленьким ребенком, он тоже был детенышем, и мы вместе с ним катались по земле.

— Но ведь ты говорил, что ты родился от человека, — заворковала девушка, прижимаясь к его плечу. — Ведь ты же родился от человека?

— Да, я сказал это! Я это знаю потому, что все мое сердце в твоей власти, моя малютка.

Ее головка склонилась и прижалась к подбородку Маугли. Гисборн сделал предостерегающий жест рукой, чтобы удержать Абдур-Гафура, который ничуть не был растроган этим удивительным зрелищем.

— Но я рос, как волк среди волков, пока не наступило время, когда те, из джунглей, заставили меня уйти от них, потому что я человек.

— Кто велел тебе уйти? Ты говоришь что-то не по-человечески.

— Сами звери. Ты никогда не поверишь мне, моя малютка, но так было на самом деле. Звери из джунглей приказали мне уйти, но эти четверо пошли за мной, потому что я был их брат. Сделался пастухом стад и жил среди людей, научившись их языку. Хо! Хо! Стада платили дань моим братьям, пока одна женщина, старая женщина, моя любимая, увидела однажды ночью, как я играл на жниве с моими братьями. Тогда они сказали, что я одержим бесом, и палками и камнями прогнали меня из деревни, а эти четверо шли за мной, но крадучись, а не открыто, как раньше. За это время я научился есть вареное мясо и свободно говорить. И вот, сердце моего сердца, я пошел бродить из деревни в деревню и был то пастухом рогатого скота, то погонщиком буйволов, то разведчиком дичи, но с тех пор не было человека, который бы осмелился дважды погрозить мне пальцем. — Он наклонился и погладил по голове одного из волков. — Погладь и ты их. Ты видишь, что в этом нет ничего страшного и ничего колдовского. Смотри, они уже знают тебя.

— Леса полны великими дьяволами, — содрогаясь, сказала девушка.

— Это ложь. Детская ложь, — убежденно возразил Маугли. — Я спал под открытым небом на рассвете и в темную ночь, и я знаю. Джунгли мой дом. Разве может человек не доверять кровле своего дома или жена — очагу своего мужа. Наклонись и погладь их.

— Они собаки и нечистые, — прошептала она, протянув руку к волку, но отвернувшись.

— Только отведав плода, мы вспоминаем о заповеди! — с горечью проговорил Абдул-Гафур. — К чему еще ждать, сахиб? Убей его.

— Молчи!.. Послушаем, как все это произошло, — сказал Гисборн.

— Ты хорошо сделала, — сказал Маугли, снова обняв девушку. — Собаки они или не собаки, но они обошли вместе со мной тысячу деревень…

— Ага! А где же было тогда твое сердце? Тысячи деревень! Ты видел в них тысячи девушек. А я… Я уже больше не девушка… Отдал ли ты мне свое сердце?