Избранные произведения в одном томе

— Мое предположение: Салли покинула комнату без дальнейших комментариев, — сказал Колин уже своим голосом. — Здесь конец записи.

Глава 10

Образ

Час он проверял подшипники пилы, затем еще раз их смазал. Стало уже слишком холодно, чтобы работать. Придется греть-таки помещение, где он держал остальных: Следователей, Трупоруба и Ведьму. Что уже нарушит хлипкое равновесие их с Джентри договоренности, но это бледнело перед тем, как объяснить сделку с Малышом Африкой и факт присутствия на Фабрике двух чужих. С Джентри не поспоришь — ток ведь принадлежит ему, потому как именно он выдаивает из «Ядерной комиссии» электричество. Без ежемесячных заходов Джентри с консоли, этих ритуальных процедур, внушающих «Комиссии», будто Фабрика находится где-то в другом месте и это другое место исправно оплачивает счета, никакого электричества просто не было бы.

А кроме того, Джентри в последнее время стал совсем странный, подумал Слик, с хрустом в коленях вставая. Он достал из кармана куртки пульт управления Судьей. Джентри был убежден, что у киберпространства есть некий Образ, какая-то всеобщая форма, вбирающая в себя всю совокупность информационных баз. Нельзя сказать, что это была самая сумасбродная идея, с какой Слик когда-либо сталкивался, но убежденность Джентри, что этот его Образ абсолютно, «тотально» материален, граничила с одержимостью. Постижение Образа стало для него сродни поискам Грааля.

Слик однажды отстимил ролик «Ноулиджнета» о том, какова форма вселенной. Еще тогда Слик полагал, что вселенная — это все, что вокруг. Так какая же у нее может быть форма? Если у нее есть форма или там образ, значит и вокруг нее что-то есть, иначе в чем же вселенной иметь форму, верно? Идем дальше: есть форма или образ — не важно — и есть что-то еще, так разве тогда не будет и это что-то тоже частью вселенной? Впрочем, это не совсем та тема, на которую стоит болтать с Джентри, — мозги узлом завяжутся. Но Слик все равно считал, что киберпространство — это не вселенная, а просто способ представления данных. «Ядерная комиссия» всегда выглядит как большая красная ацтекская пирамида, но ей вовсе не обязательно выглядеть именно так. Если «Комиссия» захочет, то может представить свои базы в любом виде. У больших компаний есть даже копирайты на то, как выглядит принадлежащая им информация. И как тогда можно говорить, что вся матрица в целом имеет некий определенный образ? Но даже если имеет, что с того-то?

Он коснулся клавиши подачи питания. В десяти метрах от него дрогнул и загудел Судья.

Слик Генри ненавидел Судью. Вот чего никогда не понять в искусстве обычным людям. Нет, само создание Судьи, без сомнения, принесло ему некоторое удовлетворение. Но важнее другое — то, что, построив эту штуку, он выкорчевал Судью из себя, перенес боль и страх туда, где их можно видеть, наблюдать за ними и, наконец, освободиться от самой идеи Судьи. Только при чем тут «нравиться» или «любить»?

Почти четырехметрового роста и вполовину этого в ширину, безголовая фигура в чешуйчатом панцире стояла, мелко подрагивая. Чешуйки у Судьи были особого цвета ржавчины, как, скажем, ручки у старой тачки, отполированные трением множества ладоней. Слик долго искал способ добиться такой фактуры поверхности, перепробовал множество химикатов и наждаков и, найдя наконец точное сочетание, обработал им большую часть робота — во всяком случае, старые детали, выкопанные в мусоре. Конечно, холодные зубья циркульной пилы и зеркальные поверхности суставов подобной обработке не подвергались. Но в остальном Судья был именно такого оттенка ржавчины, имел такую фактуру поверхности, как какое-нибудь очень старое орудие, которым до сих пор постоянно пользуются.

Слик передвинул большим пальцем рычаг управления, и Судья сделал шаг вперед, потом следующий. Гироскопы работали как надо: даже с оторванной рукой робот двигался с жутким достоинством — просто переставляя огромные ступни.

Слик ухмыльнулся мутному свету Фабрики. Судья топал к нему — раз-два, раз-два. Стоило только захотеть, и Слик мог бы вспомнить каждый этап конструирования Судьи. Временами ему и вправду этого хотелось. Просто ради успокоения, которое приносила мысль, что он на это способен.

Он не мог припомнить, когда бы у него не получилось этого припомнить, но иногда казалось, что такое было.

Вот почему он построил Судью. Потому что совершил когда-то некий проступок, причем не очень серьезный, но его поймали, и даже дважды, его судили и приговорили, и приговор был приведен в исполнение, только он ничего об этом не помнил, памяти тогда хватало от силы минут на пять кряду. Да, угонял машины. Машины богатых. Что ты натворил — вот этого тебе забыть не позволят, и не надейся.

Работая джойстиком, он заставил Судью развернуться и прошагать в соседнее помещение. Путь предстоял неблизкий — по проходу между рядами бетонных оснований в потеках влаги; когда-то на этих выступах стояли токарные станки и сварочные агрегаты. Высоко над головой среди пыльных балок свисали мертвые плети порванных флюоресцентных трубок; там иногда гнездились птицы.