Избранные произведения в одном томе

Когда она сказала Сэму, что хочет курьерить, хочет иметь свой собственный велосипед, он принес ей мексиканский шлем с наушниками и наглазниками, обучающий, где в Сан-Франциско какая улица и как куда проехать. Через три дня Шеветта знала город вдоль и поперек, хотя и не так, как знают его курьеры. У курьера, сказал Сэмми, в голове такая карта, какой нигде больше и нет. Тут же нужно знать все основные здания, и как в них войти, и как там себя вести, и что нужно делать, чтобы какая-нибудь сволочь не стырила твой велосипед. Но когда он привел ее к Банни, все прошло без сучка, без задоринки, чудо да и только.

За три недели она заработала достаточно, чтобы купить себе вполне приличный велосипед, это тоже было вроде как чудо.

Примерно в это же время Шеветта начала встречаться после работы с парой других «Объединенных» велосипедисток, с Тэми Ту и Элис Мэйби, через них-то она и забрела тогда к когнитивным диссидентам. Забрела и познакомилась с Лоуэллом.

— Здесь у вас никто не запирается, — сказал Сэмми, глядя снизу, как Шеветта поднимает крышку люка.

Шеветта зажмурилась и увидела целую толпу копов, набившуюся в Скиннерову клетушку, попыталась рассмотреть, как они одеты, но не смогла. Затем она открыла глаза и просунула голову в люк.

Обычная, ежедневно наблюдаемая сцена. Скиннер лежит в постели, взгромоздив маленький телевизор прямо себе на грудь, из серых дырявых носков выглядывают желтые, ороговевшие ногти.

— Привет, — сказала Шеветта, поднимаясь наверх. — Я привела Сэмми. Мы с ним вместе работаем.

В люк просунулись голова и плечи Сэмми Сэла.

— Здрасьте, — кивнул Сэмми.

Скиннер молчал, по хмурому морщинистому лицу бегали цветные отсветы экрана.

— Как поживаете? — вежливо осведомился Сэмми; он поднялся в комнату и прикрыл за собой крышку люка.

— Ты поесть что-нибудь принесла? — Скиннер словно и не замечал гостя.

— Джонни говорит, что суп будет готов чуть попозже, — сказала Шеветта, двигаясь к стеллажу с журналами, и тут же осеклась: ну надо же — сморозить такую глупость! Суп этот готов всегда, двадцать четыре часа в сутки — Джонни заварил его много лет назад и с тех пор только и делает, что добавляет продукты в постоянно кипящий котел.

— Как поживаете, мистер Скиннер? — терпеливо повторил Сэмми. И подмигнул Шеветте. Он стоял, чуть наклонившись, чуть рас ставив ноги, и держал шлем перед собой, в обеих руках, ни дать ни взять — подросток, пришедший засвидетельствовать почтение папаше своей подружки.

— А чего это ты там подмигиваешь?

Скиннер щелкнул выключателем, и экран погас. Шеветта купила этот телевизор в Мышеловке, с контейнеровоза. Скиннер говорил, что не в силах больше разобрать, какие из передач «программа», а какие «реклама», что бы эти слова ни значили.

— Да нет, мистер Скиннер, — сказал Сэмми Сэл, — что вы, просто в глаз что-то попало.

Он переступил с ноги на ногу и стал еще больше похож на нервозного, неуверенного в себе подростка. Шеветта бы, пожалуй, расхохоталась, если бы не другое, важное дело. Прикрытая широкой спиной Сэмми, она пошарила за журналами. На месте, слава богу. Вытащим и — в карман.

— Сэмми, а ты смотрел когда-нибудь на город с нашей верхотуры?

Шеветта чувствовала на своем лице широкую, придурочную улыбку, чувствовала недоумение Скиннера, пытавшегося понять, что же тут происходит, но ей сейчас все было по фигу. Она взлетела по стремянке к потолочному люку.

— Нет, лапа, никогда. Полный, наверное, отпад.

— Слышь, — сказал Скиннер, глядя, как Шеветта открывает люк, — что это с тобой, сдурела, что ли?

Но она уже поднялась в недвижность навалившегося на мост воздуха. Чаще всего здесь дул ветер, вызывавший острое желание лечь ничком и вцепиться во что-нибудь покрепче, но бывали и такие вот моменты мертвого, абсолютного затишья. Сзади послышались шаги Сэмми. Шеветта вынула футляр из кармана и шагнула к краю крыши.

— Подожди, — сказал Сэмми. — Дай посмотреть.

Шеветта занесла руку для броска. Цепкие черные пальцы выхватили у нее футляр.

— Ты что!

— Стихни. — Сэмми открыл футляр, извлек из него очки. — Отличная штука…

— Отдай!

Шеветта протянула руку, но получила только сланцево-серую скорлупку футляра.

— Видишь, как это делается? — Сэмми держал очки за дужки. — Слева «aus», справа — «em». Вот так вот, слегка сдвинуть — и все.

В тускловатом свете, пробивающемся из люка, — длинные черные пальцы.

— Вот, попробуй сама, — сказал Сэмми, надевая на Шеветту очки.

Деловые кварталы Сан-Франциско, Пирамида, стянутая после землетрясения стальными скрепами, дальние горы — все это исчезло.

— Еж твою в двадцать, — пораженно выдохнула Шеветта, глядя на ровный строй невероятных зданий. Огромные — шириной, пожалуй, в четыре городских квартала каждое, — они отвесно уходили к небу, чтобы там, на головокружительной высоте, распуститься широкими, похожими на дуршлаги полусферами. Затем небо заполнилось китайскими иероглифами.

— Сэмми…

Она покачнулась и тут же почувствовала на правом локте твердую руку Сэма.

Китайская надпись искривилась, поплыла, выстроилась в нормальные буквы.

«САНФЛАУЭР КОРПОРЕЙШН».

— Сэмми…

— А?

— Что это за хрень?