Избранные произведения в одном томе

А вот освещения здесь хватало, даже с избытком, воздух дрожал от тяжелого гула электрогенераторов.

— Мамочки, — сказала Шеветта.

Райделл притормозил у ворот и опустил чудом уцелевшее стекло дверцы. Секунд через десять из сторожки появился мужик в махровой, ослепительно оранжевой куртке и шапочке того же приятного оттенка.

— Частные владения. — Мужик перехватил поудобнее крупнокалиберную с откидным металлическим прикладом двустволку. — А что это случилось с вашим лобовым стеклом?

— Олень, — небрежно бросила Шеветта.

— Мы тут хотим повидать наших знакомых, Саблеттов, знаете таких? — затараторил Райделл в надежде отвлечь внимание охранника от машины; пулевые пробоины — их ни оленем не объяснишь, ни тюленем. — Саблетты нас ждут, мы договорились, вы только позовите кого-нибудь из них.

— Что-то не очень вы похожи на христиан.

Шеветта перегнулась через Райделла и окинула христианнейшего стража ледяным взглядом.

— Не знаю, кто уж там такой ты, брат, но мы — Арийские Назареи, из Юджина. Нам не очень-то и хочется заезжать внутрь, у вас же тут, говорят, кого только не встретишь — мулаты, полукровки, любое смешение рас. В наши дни, куда ни плюнь, везде расовые предатели.

— Назареи? — с сомнением переспросил охранник. — А чего вы тогда не бритоголовые?

— Шибко умный? — презрительно фыркнула Шеветта. — Ты скажи мне еще, что Христос был евреем. Ты дурак или только притворяешься? Знаешь, что это такое? — она тронула свою голову, короткие шипастые пучки волос.

Охранник растерянно молчал.

— У нас там священные гвозди. Ну что, дошло?

Пора выручать беднягу, подумал Райделл. Вон как побледнел, того и гляди, в обморок хлопнется.

— Слышь, приятель, — лениво бросил он, — так ты позовешь старину Саблетта или как?

Охранник молча повернулся и исчез в сторожке. И чего он, спрашивается, так дрожит?

— Какие еще гвозди? — спросил Райделл.

— Долго рассказывать, — отмахнулась Шеветта. — Это я от Скиннера слышала. Страшные дела.

Дора, Саблеттова мать, пила мексиканскую водку с кока-колой. Пьют и такое, пьют и похуже, но чтобы безо льда, при комнатной температуре… Да и наливалось все это из больших пластиковых бутылок, купленных, судя по внешнему виду, еще до Рождества Христова — может, последнего, а может, и того, самого первого. Водка-то еще и ничего, а вот кока-кола выдохлась напрочь, ни одного пузырька; по некотором размышлении Райделл решил, что ему и вообще не хочется водки — ни теплой, ни холодной.

В гостиной Дориного трейлера не было ни стульев, ни табуреток, только диван и кресло с откидной спинкой. Дора полулежала в кресле, положив ноги на край столика, — это я, извинилась она, для кровообращения. Райделл и Шеветта примостились на крошечном, чуть побольше банкетки, диванчике, а Саблетт сидел прямо на полу, подперев коленями широкий костлявый подбородок. Гостиная поражала стерильной чистотой, полным — несмотря на изобилие безделушек — отсутствием пыли. Саблетта берегут, догадался Райделл. А украшалок быта было действительно много — картинки и фотографии, декоративные теремки и статуэтки, резные полочки с теми же самыми статуэтками и знаменитые молельные платочки. Ну, крыса крысой, подумал Райделл, взглянув на плоский голографический портрет преподобного Фаллона. Кожу себе на морде подтянул, загар искусственный навел, а все равно как был крысой, так и остался. Большой портрет Джей-Ди Шейпли действовал Райделлу на нервы, его глаза, казалось, все время смотрели на тебя. Самые, нужно думать, любимые в семье вещи, включая портрет Фаллона, группировались вокруг старомодного телевизора — большого, сверкающего хромировкой ящика, разительно непохожего на современные ультраплоские модели. По экрану беззвучно метались герои какого-то черно-белого фильма — громкость Саблетт убрал до нуля.

— А может, вы все-таки выпьете?

— Большое спасибо, — чуть поклонился Райделл, — но мне правда не хочется.

— Джоэлю я не предлагаю, он у нас трезвенник. Аллергия, и никак с ней не справиться.

— Да, мэм, я знаю.

Джоэль? До этого момента Райделл даже и не задумывался, что у Саблетта есть какое-то имя, Саблетт себе и Саблетт.

Одежда Джоэля Саблетта сверкала непорочной белизной — новехонькие белые джинсы, белая футболка, белые нитяные носки и белые одноразовые тапки.

— Джоэль всегда был очень чувствительным мальчиком, мистер Райделл. Один раз он взял у кого-то из других детей волчок, немного пососал ручку — и, вы не поверите, что с ним тогда было, ну прямо рот наизнанку вывернуло.

— Мама, — вмешался Саблетт, — ты забыла, что сказал доктор? Тебе нужно побольше спать.