Избранные произведения в одном томе

— Понимаю, Джоэль, понимаю, — вздохнула миссис Саблетт. — Вы, молодежь, хотите поговорить. И все-таки, — она повернулась к Шеветте, — это просто ужас, что сделалось с твоими волосами, и ведь такая красивая девушка. Но ничего, отрастут они, и все будет как надо. Помню, в Галвестоне еще, я хотела опалить на газе курицу, а плита была старая, никудышная, давно это было, когда Джоэль был совсем еще маленьким, он у нас очень чувствительный, очень, так плита взорвалась, чуть меня совсем не убила. Я тогда только что сделала себе перманент, и от него просто ничего…

Шеветта промолчала.

— Мама, — твердо сказал Саблетт. — Выпила ты вполне достаточно, так что пора бы…

Он помог матери встать и повел ее в спальню.

— Господи, — прошептала Шеветта, — да что это с его глазами?

— Ничего особенного, — пожал плечами Райделл. — Просто повышенная чувствительность к свету.

— Уж больно это выглядит жутко, прямо мурашки по коже.

— Да он и мухи не обидит, — ухмыльнулся Райделл.

Саблетт вернулся в гостиную, взглянул на бегущее по экрану изображение, вздохнул и выключил телевизор.

— Ты знаешь, Берри, а ведь мне запретили выходить из трейлера.

— С чего это?

— Нечто вроде карантина. Я же апостат, а ну как кого-нибудь заражу.

Он примостился на краешке кресла.

— Мне-то казалось, что у тебя с этой дурью покончено, — заметил Райделл.

— Понимаешь, — окончательно смутился Саблетт, — она же больная, уход нужен, вот я и сказал им, что раскаялся, а то бы ведь не пустили. Сказал, что буду медитировать над этим ящиком, и все такие дела. Укрепляться в вере. А потом, — он нервно побарабанил длинными бледными пальцами, — потом они засекли меня с этим «Видеодромом». А ты сам, Райделл, ты видел когда-нибудь Дебору Харри?

Он на мгновение оживился, но тут же вздохнул и поник.

— Как тебя засекли?

— Они могут подключаться и проверять, кто что смотрит.

— Кстати, давно хочу спросить. Чего это вашим на месте не сиделось? Что им в Калифорнии — лучше, что ли?

— Спроси чего полегче, — пожал плечами Саблетт. — Думаю, это как-то там связано с налоговыми заморочками преподобного Фаллона. Последнее время он ни о чем, кроме них, и не думает. А у тебя-то как, Берри? Выгорело что-нибудь с работой?

— Нет, — криво усмехнулся Райделл, — не выгорело.

— Расскажешь? Нет, если это секрет или ты не хочешь…

Райделл рассказал.

— Эта сволота, он же и печку прострелил, — пожаловался Райделл.

Им предстояло ночевать в Ар-Ви, по ту сторону забора.

— Мне нравится твой приятель, — сказала Шеветта.

— Мне тоже.

— Нет, я в том смысле, что он ведь и вправду беспокоится, как у тебя все будет.

— Занимай кровать, — сказал Райделл. — А я устроюсь в кабине.

— Там же и стекла нет. Замерзнешь.

— Ничего, выживу как-нибудь.

— Ложись и ты в спальне, нам же не впервые. Ложись.

Он перекатился на правый бок, чуть не упал с кровати и проснулся. Темно. И никаких звуков, кроме ровного дыхания Шеветты. И скрип кожи — это она пошевелилась под своей гиппопотамовой курткой.

Слушая длинный — и довольно сумбурный — рассказ, Саблетт кивал, время от времени вставлял вопросы; в его зеркальных глазах плавали крошечные отражения Райделла и Шеветты, сидевших бок о бок на диванчике. Потом, когда слушать было уже нечего, он негромко присвистнул и сказал:

— Вот теперь-то, Берри, ты и вправду влип. Крупно влип.

Да уж, не поспоришь.

Он выпростал руку из-под живота и осторожно, чтобы не разбудить Шеветту, ощупал задний карман. Здесь, в бумажнике, лежат все какие есть деньги. Других не предвидится. Деньги и визитная карточка Веллингтона Ма. Вернее сказать, то, что от нее осталось: последний раз, когда он смотрел, кварцевая пластинка была расколота на три куска.

— Крупно влип, — сказал он темноте.

Чуть слышно скрипнула кожа, звякнула молния, и Шеветта прижалась к его спине. И даже не проснулась, судя по дыханию. И хорошо, что не проснулась.

Он лежал и думал, и прошел, может быть, час, и у него начала вырисовываться эта идея. Самая бредовая изо всех, когда-либо приходивших ему в голову.

— Да, кстати, дружок твой этот, Лоуэлл…

Кухня в Дорином трейлере была микроскопическая, двоим и не повернуться.

— А что Лоуэлл?

— Ты знаешь его телефонный номер?

Шеветта запила кукурузные хлопья молоком, только что приготовленным из порошка. Гнусная жидкость, словно мел разболтанный, но Дора другого не держит. Все Саблетт с его аллергией.

— Знаю, ну и что?

— Да вот решил я с ним поболтать.

— О чем?

— Об одном деле, в котором он мог бы мне помочь.

— Лоуэлл? Тоже мне, помощничка нашел, да он на всех кладет с прибором.

— Зачем спорить? — пожал плечами Райделл. — Вот поговорю с ним, и сразу все выяснится.

— Если ты скажешь ему, где мы находимся, или Лоуэлл сам отследит наши координаты по сотовой сети, он нас сдаст. Если, конечно, поймет, что нас можно сдать, что за нами охотятся.

— Почему?

— А вот такое он говно.

Но в конце концов Райделл получил от нее и телефонный аппарат, и номер.

— Лоуэлл?

— Кто это? Какого хрена…

— Привет, Лоуэлл, ну как там твое драгоценное здоровье?

— Кто дал тебе…

— Только не надо вешать трубку.

— Слушай, ты, зае…

— Полиция Сан-Франциско, отдел расследования убийств.