Избранные произведения в одном томе

Кто-то кричит: «Законы давай», чтоб у них уверенность была. Законы дают. И говорят: «Вот законы, выходи!» Но уверенность у нас своя. Мы-то знаем: законы всегда были, только кому они нужны на нашей святой Родине. Одним росчерком пера под названием «Временное положение» — и нету тебя, меня и других местоимений, и тянутся по стране огромные могилы в виде каналов и железных дорог. А под крик «Свобода!» полезла всякая мразь виноватых искать, счеты сводить, а попросту — морду бить. Странное ощущение, что кто-то нас им подставляет, ну чтоб потом с полным основанием лязгнуть засовом. И опять на краю пропасти будем. Опять засов откроем. Опять кровь потечет. Его опять закроют, пока не поймешь, что построили, отец, и как это называется, и надо ли жить в этом или построить что-то другое и жить уже в нем.

Лето 1988 г.

Пять-де-сят четыре

Та же жизнь, но уже в очках, уже с болью в колене и родственниками в больнице. Мысли не напрягают тело, желания не переходят в действия.

Та же жизнь, но с ироничным взглядом. Чужая любовь не возбуждает, а для себя лень распускать то, что осталось от хвоста.

Та же жизнь, а чужие ошибки радуют больше, чем свои достижения, а мечты из созидающих переходят в разрушающие.

И на чей-то шепот: «Иди ко мне, мой милый», — как бы ты быстро ни побежал, ты все равно лишний.

Та же жизнь, но ты уже знаешь, что слово «реанимация» означает лежание, а слово «лежание» означает хождение, а хождение — это мышление, а мышление — это старость, переходящая в тихое детство, если успеет, если успеет, если успеет…

Как это делается

Первый съезд перестройки

Как это делается! Я в восторге!..

Да здравствует величайшее открытие — дураков нет даже на самом верху!

Боже! Как это ловко делается… Трансляция съезда — как репортаж из подводного мира. В цвете. Замерев, мы, полчища наивных и дураков по эту сторону экрана, наблюдали с восторгом, КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ…

Как это делается!!!

Кто сказал, что мы ничего не умеем? Бред! Выше всего мирового уровня. Интриги, подготовки, заготовки, сплачивания и рассеивания… Блеск!

Я в восторге! Я надеялся на малое: законы, решения… Чушь и бред! Мы получили большее — огромную и прекрасную картину работающей машины, не дающей результатов. Гора родила мышь: отмену статьи одиннадцатой, которую давно уже отменили. Ничего не родила гора под наши восторги и аплодисменты.

Но как это делается… Как все оказались в меньшинстве — рабочие, крестьяне, ученые, инженеры, демократы… Все! Кто в большинстве? Неизвестно до сих пор. Ни одного лица из большинства не проступило.

— Сколько можно давать слово меньшинству! — кричит большинство и не берет слово.

Действительно здорово. Мозги заворачиваются. Казалось бы, вот проблема. Вот она воет, и вот ее решение. Но тут идет другой — другая проблема. Идет третий — третья проблема. Затем картон азиатского выступления, дальше — пятая проблема, шестой — картон, и жуешь этот пирог — мясо с картоном, — и уже ничего не понимаешь…

— Гибнут малые народы!..

— Да здравствует рабочий класс!..

— Голодают пенсионеры!..

— Сила партии в единстве!..

— Прилавки пусты…

— Мы поддерживаем самый прогрессивный строй…

— Нет лекарств, где взять деньги?..

И тут неожиданно выходит человек и говорит, где, по его мнению, нужно взять деньги. Вот здесь очень важно не реагировать. А дать слово следующему. Он уже говорит о гибели всего живого на Севере. Тут уж действительно неизвестно, что делать, но выходит третий и говорит, что, по его мнению, надо делать в сельском хозяйстве.

Теперь очень важно, не отвечая, дать слово следующему. Он, разрываясь, говорит о радиации и пособиях. Мы уже забыли о малых народах и сельском хозяйстве, у нас волосы дыбом от радиации, и, когда появляется человек с идеей спасения коряков, все раздражены: этот откуда, при чем тут коряки, когда такая радиация… Тут известие о катастрофе. Все бросаются туда, забывая о радиации, и тут же подходит дело из Ферганы, поэтому человека, который внезапно нашел деньги для борьбы с радиацией, уже сгоняют с трибуны. А тут ошеломляющая новость о власти КГБ, о грандиозных новостройках в центре Москвы… Полушария поменялись местами, и все с радостью погрузились в длинный, старый, железнодорожный доклад на паровой тяге об наших успехах, связывающий поражения и победы в единое громыхающее целое. Можно поспать, перекусить, поделиться сомнениями в своей уверенности или уверенностью в своих сомнениях и так далее.

Тут и армия напомнила, что она любимое дитя страны и может набить морду любому, кто с этим не согласен…

А вот и пошла работа по выдвижению депутатов, наблюдать которую было уже физическое наслаждение. Это уже шло не под валидол, а под шампанское.

Боже! Как это делается!

Какая работа! Я такого не видел!

— Вы нам все время для выборов предлагаете одного, — капризничает депутат, — но нам хочется хотя бы двух, чтоб выбирать.

— Но нужен-то один, — говорит председатель.

— Да, — говорит депутат.

— Вот он и есть.

— Верно, — говорит депутат, — точно… Но постойте… Как же это?.. Действительно, нужен-то один…