Избранные произведения в одном томе

Я закрыл глаза, пытаясь восстановить последовательность событий. Получалось, что Одибер стал архитектором запоздалой мести за убийство дочери, зятя и внука. Но я не улавливал, зачем он вовлек в эту вендетту внучку. Я поделился с ним своим недоумением, он повернул голову и принялся с пеной на губах сыпать оскорблениями:

— Ты воображаешь, что я не старался ее защитить, сопляк, недоносок? Я не показывал ей фотографий. Я отправил их только Патрису Вернею, ее деду по отцу.

В голове у меня мутилось, но я вспомнил, что наталкивался на имя отца Александра в своих ночных изысканиях. Патрис Верней, бывший крупный полицейский чин, заместитель директора уголовной полиции, исполнявший в момент кровавой драмы обязанности советника министра внутренних дел! Потом, при премьерстве Жоспена, его уволили, но когда главным полицейским Франции стал Саркози, старший Верней достиг пика своей карьеры.

— Нас с Патрисом связывает общая боль, — продолжил книготорговец, немного успокоившись. — Убийцы Александра, Софии и Тео прикончили и нас. Вернее, наша жизнь продолжилась, но уже без нас. В 2002 году жена Патриса от горя наложила на себя руки. Анита, моя жена, до самого конца сохраняла хладнокровие, но перед смертью, лежа на больничной койке, она не уставала твердить мне, как ей жаль, что никто так и не добрался до убийц наших детей.

Костяшки его пальцев на руле побелели, он производил впечатление человека, разговаривающего с самим собой. В его голосе слышалась сдерживаемая из последних сил ярость, готовая вырваться наружу.

— Когда я получил эти фотографии и показал их Патрису, мы с ним сразу решили, что это дар Бога — или дьявола, — который поможет нам отомстить. Патрис передал фотографии двоих негодяев бывшим сотрудникам уголовной полиции, и те их быстро опознали.

Я не переставал извиваться в попытках освободить руки, но от моих стараний не было никакого проку.

— Ясное дело, мы решили не посвящать в наш план Матильду, — продолжил книготорговец. — Мы поделили обязанности между собой. Патрис занялся Амрани, а я заманил на остров Шапюи, выдав себя за представителя семьи Гальинари.

Одибер так увлекся рассказом, что принялся смаковать дальнейшее:

— Я ждал, пока потаскуха сойдет с парома. Лил такой же ливень, как сейчас. Я оглушил ее в машине и затащил в подвал…

2

Только сейчас я понял, как недооценивал Одибера. Он только притворялся старым провинциальным учителем, а на самом деле был хладнокровным убийцей. Они с Патрисом Вернеем договорились снимать допросы на камеру, чтобы потом обменяться видеозаписями.

— В подвале, — продолжил он, — я с наслаждением пустил ей кровушку. Но это было слишком слабой карой за причиненные ею страдания.

Угораздило же меня так вляпаться! Почему я не послушался Натана?

— Под пыткой она назвала Фаулза.

— Вы думаете, что это Фаулз убил Вернеев? — спросил я.

— Ничего такого я не думаю. Наверное, стерва Шапюи назвала эту фамилию просто так, ведь дело происходило на острове, где она звучит через слово. Я считаю, что виновны эти два подонка, которым следовало бы сдохнуть в тюрьме. Но в конце концов они получили по заслугам. Если бы я мог убить их во второй раз, то с удовольствием это сделал бы.

— Аполлин и Карим мертвы, значит, дело закрыто.

— Я считал так же, но упрямец Патрис был другого мнения. Ему приспичило допросить самого Фаулза, да вот беда, он умер, не успев осуществить свое желание.

— Патрис Верней умер?

Одибер дьявольски расхохотался.

— Две недели назад, от рака желудка. Прежде чем испустить дух, этот болван не нашел ничего лучше, чем послать Матильде флешку с теми самыми снимками, а также с видезаписями нашего «следствия».

Наконец-то кусочки головоломки встали на свои места, собрав воедино головокружительный сценарий событий.

— Матильду потрясли фотографии со дня рождения брата. Восемнадцать лет она гнала от себя воспоминания о том, что присутствовала при гибели всей своей семьи. Она все забыла!

— Как-то не верится…

— Мне плевать, верится тебе или нет. Правда есть правда. Десять дней назад Матильда нагрянула ко мне сама не своя, прямо бесноватая, горящая жаждой мести. Патрис разболтал ей, что труп Аполлин хранится у меня в морозильнике.

— Так это она распяла труп на самом старом эвкалипте Бомона?

Я увидел в зеркальце заднего вида утвердительный кивок Одибера.

— Зачем?!

— Чтобы остров заблокировали, зачем же еще! Чтобы Натан Фаулз не сбежал, чтобы заставить его признать вину.

— Вы только что сказали, что не верите, что это было его рук дело!

— Я не верю, а она верит. Мой долг — защитить внучку.

— Как же вы намерены ее защищать?

Книготорговец не ответил. Я видел в окно, как мы оставляем позади пляж «Серебряная бухта». Сердце забилось еще отчаяннее. Куда он меня везет?

— Я только что видел, как вы отправили письмо. Кому, о чем?

— Ха-ха, какой зоркий сосунок! Это мои признательные показания, я отправил их в комиссариат полиции Тулона. Я написал, что убил Аполлин и Фаулза.

Так вот зачем мы едем на виллу «Южный Крест»! До мыса Сафранье оставалось меньше километра. Одибер задумал расправиться с Фаулзом!