Избранные произведения. V том

Снизу тянуло холодным ветерком. Запах, который нес с собой ветерок, Молли ощутила впервые и даже не смогла его описать. Запах не мерзкий, скорее даже приятный, но какой-то будоражащий.

Короткий пролет вел еще к одной лестничной площадке, второй, поворачивающий налево, — в подвал.

Похоже, что свечи эти люди оставили в комнате для разгрузки. Потому что лестницу освещал только луч фонаря.

От мысли о том, что всем этим людям пришлось спускаться в подвал в темноте, у Молли так защемило сердце, что подогнулись колени.

«О, тьма, тьма, тьма. Все они уходят во тьму».

Последних ступенек второго пролета она видеть не могла. И подвал находился вне поля зрения, она не могла направить луч так, чтобы осветить его.

«Хотя я шагаю по долине, накрытой тенью смерти, я не убоюсь зла».

Легче сказать, чем сделать. Страх уже наполовину задушил Молли, а ведь она еще не ступила в уходящую вниз, лежащую между стенами долину.

Чтобы узнать судьбу тех, кто оставил кровавый след, чтобы узнать, где Касси (и что случилось с тремя собаками-телохранителями), Молли предстояло спуститься вниз, хотя бы на вторую лестничную площадку. А уж оттуда она могла разогнать лучом фонаря темноту подвала.

Она не знала, будет ли это проверкой ее смелости или ее мудрости. В сложившихся обстоятельствах она, возможно, поступила бы правильно, поступила бы мудро, проявив осторожность, но как трудно было, учитывая те самые обстоятельства, отличить осторожность от трусости.

Поднимающийся из подвала ветерок со странным запахом не приносил с собой ни единого звука. Ни шепота. Ни вздоха. Ни кашля. Ни слова молитвы.

Если в холодном помещении находились как минимум сорок человек, там просто не могла стоять мертвая тишина. Кто-то бы кашлял, кто-то пытался бы усесться или встать поудобнее.

И хотя грохот биения сорока сердец не мог покинуть пределов грудных клеток, конечно же, она не могла не услышать испуганного дыхания такого количества людей. Не могли они все одновременно задержать дыхание, дожидаясь, пока Молли перестанет задерживать свое.

И тем не менее в подвале царила мертвая тишина, оттуда не доносилось ни звука.

Во рту у Молли совершенно пересохло, но ей все-таки удалось вымолвить одно слово:

— Касси?

Подвал заглотнул имя, но не ответил.

Струйка ледяного пота стекла по правому виску, обогнула ухо.

Она возвысила голос, потому что прежде произнесла имя девочки почти что шепотом:

— Касси?

На этот раз ответ пришел, но не от девочки и не из подвала, а из комнаты для разгрузки, сзади.

— Я могу кусать, но не могу резать.

Глава 47

Присесть, развернуться, прицелиться, выстрелить, и все в едином движении. Первые три этапа Молли проделала, но, уже надавливая пальцем на спусковой крючок, сдержалась и не застрелила женщину.

Играющая на кларнете, большая поклонница свинга, официантка из ресторана Бенсона «Хорошая еда», двадцати с чем-то лет, темноволосая, сероглазая, Энджи Ботин стояла посреди комнаты для разгрузки, держа за горлышко разбитую бутылку из-под пива «Корона».

— Всегда меня от этого мутило, особенно от ножей, опасных бритв… осколков стекла, — продолжила Энджи.

Вроде бы ее голос и не ее. Вроде бы она — и не она. Тревога в голосе казалась истинной, но в то же время создавалось впечатление, что женщина в трансе, грезит наяву.

— Мне нужно было порезаться, я хотела порезаться, я хотела повиноваться, действительно хотела, но я всегда больше всего на свете боялась острого.

Полагаясь на свечи, Молли выключила фонарик и сунула за пояс на спине, чтобы при необходимости взяться за пистолет обеими руками.

— Энджи, что здесь, черт побери, произошло?

Проигнорировав вопрос, словно и не услышав его, Энджи Ботин, похоже, вышла из танца жизни, отступила с неподвижной точки и перенеслась в прошлое.

— Когда мне было шесть лет, дядя Карл, он порезал тетю Веду, потому что она изменяла ему, полоснул ее по шее. Я была там, видела.

— Энджи…

— Она выжила, только хрипела, когда говорила, и на шее остался шрам. Его посадили в тюрьму. А когда он вышел, она взяла его в дом.

Молли чувствовала себя такой же голой, как Энджи, стоя спиной к лестнице, которая вела в подвал.

— После тюрьмы люди стали относиться к дяде Карлу иначе. Не хуже. Более осторожно, более уважительно.

Не желая отрывать взгляд от Энджи Ботин, Молли тем не менее оглянулась, посмотрела вниз. На ступенях никого.

Вновь сосредоточившись на Энджи, Молли обнаружила, что за то мгновение, пока она смотрела на лестницу, женщина с «розочкой» в руке приблизилась к ней на шаг.

— Ближе не подходи. — Молли чуть присела, вытянула правую руку с пистолетом перед собой, левой ухватилась за запястье правой.

В стеклянных подсвечниках на полу огоньки свечей то разгорались, то притухали, поэтому на лице женщины плясали световые пятна и тени искажая лицо, не позволяя Молли прочитать его выражение.

— Поэтому я и сошлась с Билли Мареком, у него были неприятности из-за ножей, он кого-то порезал, тоже сидел.