Избранные рассказы. Хронологически

А он-то надеялся, что я хоть что-то понимаю в истинной литературе.

Но самым подозрительным на предмет гениальности был один: текстов не показывал, ходил, пушкинского роста, занеся курчавую голову, и всем равномерно улыбался: не подходи. Способ такой держать дистанцию: равнодушная улыбка. Действительно был зачислен потом в гении, восторженный критик не удержался, написал что-то умильное про арабский профиль, гений огорчился:

-Ну вот, теперь все подумают, что я еврей.

-А ты разве не еврей?

Вопрос, по его бестактности, не был удостоен ответа.

«Кто из великих…» – да все как один!

Толя на занятиях ненавистным немецким, услышав, что в Германии на газетах ставят не число, а день недели, громко произнёс слова неожиданные, но от всего сердца:

-От-т козлы!..

Приезжала из Молдавии одна кривенькая, убогенькая, писала что-то вроде прозы, таскала за собой двух слабеньких детей, не на кого было оставить, незамужняя; в очередной раз приехала беременная третьим, мудро говорила удивлённым: «Зачем же останавливать жизнь!» Вряд ли ей удалось написать что-нибудь равноВеликое этой фразе. Сошла.

Написав «кривенькая», я чувствую свою неправоту. С красотой вопрос, конечно, не так прост. Наша Алиса, например, была так же уродлива, как и красива, так же толста, как и худа, так же молода, как и стара, и никогда нельзя было заранее знать, кого увидишь, перед тем, как ей войти. Она была просто ведьма, в неё часто влюблялись, говоря: «Ты сама не знаешь, какая ты красивая!» Примечательная формула: «ты сама не знаешь…» Каждый мнил себя первооткрывателем красоты, недоступной для непосвящённого.

Один часовщик открыл мне тайну, как выбирать часы, чтоб служили долго: какие понравятся по виду. Ну, понятно: раз понравились, значит, структура их тропна моей, сердцебиенья наши совпадут, и мы не навредим друг другу.

Вот и вся красота, и так же надо выбирать милого, сокровище всех земель.

…Это на обоях было написано; стены комнат в общежитии оклеены обоями, и пишут кто во что горазд; и этот отчаянный зов: «Милый мой, сокровище всех земель!..»

Так вот, спустя пятнадцать лет (уже грянуло тысячелетие христианства, и сбылось по пророчеству Юрия Селезнёва: Россию не узнать…) я встретилась с человеком, который знал нашу Свету.

-Да что вы!..- заинтересовалась я.

Как же, отвечал он, как же.

Ах, линии судьбы! Жизнь положишь, прежде чем раскроешь, Бог даст, смысл сих таинственных предначертаний.

Света вышла замуж за египетского режиссёра – вы слышите, за египетского! (Потому что ещё неизестно, как там в Ливии или, скажем, в Иордании, а вот в Египте насчёт педикюра дело проверенное). Российское гражданство сохранила за собой и взад-вперёд теперь курсирует по Средиземному морю, омывающему, как известно, берега трёх материков.

Но не подумайте. Я не исключаю при этом, что именно она могла оставить на стене беспомощный сиротский этот вопль: «Милый мой, сокровище всех земель!..»

1990

ОН БРАТ ПРЕСТУПНИКА

Поэтому, дети, не водитесь с ним.

Так и рос. Имя тоже делает человека. Даже были в Китае специальные имена для наследников трона. Вбирая литавровый сплав этих доблестных звуков, тянулось дитя ввысь, в императоры Поднебесной.

БРАТ ПРЕСТУПНИКА.

А сам ПРЕСТУПНИК, приговоренный этим именем к пожизненной судьбе, на воле как-то раз в туберкулезной больнице в домино получил "козла".Вслух. Он сбегал за ножом на больничную кухню и пырнул в живот того, кто произнес это невыносимое слово.

Теперь уже не досидеть ему до воли, не хватит лет.

Ничего, там ему лучше; ну что бы он делал здесь - с такой исказившейся в испуге - с детства - в судороге раз и навсегда душой.

Павел же, БРАТ ПРЕСТУПНИКА - электросварщик; одолел неминучую участь имени.

И вот дали ему путевку в Карловы Вары, заграничный курорт. Нет, не из социальной справедливости, рабочему, а потому, что женщина из завкома подсказала его фамилию. Он нравился ей, а путевки было две.

Вместе они ехали в Москву, потом в Прагу поездом и, наконец, в Рудные горы. Она все время что-нибудь рассказывала: "А мой муж..." - чтобы он ее не заподозрил в интересе.

А он и не подозревал; в сорок лет от женщины остается только бабушка для внуков, хоть она и просила называть ее просто Надей.

Он и сам уже был готов в дедушки. В их рабочем городке для всех приличных людей жизненный успех был примерно одинаков: к сорока годам - двухкомнатная хрущевка, двое детей, садовый участок и двадцать килограммов личного привеса.

Надя сказала в столовой:

- Все в церковь собираются, завтра пасха. Давайте тоже сходим?