Избранные романы. Книги 1-5

— Тут вы правы. Бог мой, вы даже не понимаете, насколько правы! — Хейзен отпил большой глоток виски, точно хотел заглушить привкус только что произнесенных слов. — Подходящий разговорчик для холодного зимнего вечера, вам не кажется? Не возражаете, если я налью себе еще?

— Да-да, пожалуйста.

Стрэнд смотрел, как этот крупный человек поднялся из кресла и подошел к столику, на котором стояли бутылки, лед и кувшин с водой. И вдруг увидел в нем старого игрока в хоккей — грузного, сильного, широкоплечего, грозного и напористого, умеющего наносить сокрушительные удары и отвечать на них. Хейзен смешал виски с водой и льдом, потом обернулся к Стрэнду:

— А вы? В данную минуту? Вот сейчас вы счастливы?

— Знаете, обычно я не задаю себе таких вопросов.

— Так задайте. Ради добрых старых времен. — Голос Хейзена звучал насмешливо.

— Ну, с одной стороны, я рад, что вы приехали. В какой-то момент мне показалось, что наши дружеские отношения подорваны, и мне это не понравилось, — ответил Стрэнд, тщательно подбирая слова. — Теперь же я чувствую, что они восстановлены, и очень этому рад. А что касается всего остального… — Он пожал плечами. — Когда Лесли нет рядом, я очень по ней скучаю. Я все еще никак не могу привыкнуть, что детей нет рядом, и тоже по ним скучаю. То, что произошло в школе, довольно неприятно, я еще толком не могу оценить все последствия. Но надеюсь, что со временем все утрясется. Работа у меня здесь не обременительная, и по большей части я получаю от нее удовольствие. А здешние люди… что ж, все они очень вежливы и доброжелательны. А что касается будущего, да, я предполагаю, что оно будет счастливым — относительно, конечно.

— Будущее!.. — Хейзен презрительно фыркнул. — Будущее будет просто ужасным. Такие по крайней мере просматриваются тенденции в этом мире.

— Я ведь не говорил обо всем мире. Я тоже смотрю с пессимизмом на развитие ситуации на земле. И с эгоистичным оптимизмом — на свое собственное существование. Знаете, какое открытие я сделал совсем недавно? Что человек, стоявший на пороге смерти, которому удалось выкарабкаться и продолжить вести то, что принято называть нормальной жизнью, — оптимист уже по определению.

Хейзен вернулся к креслу со стаканом виски в руке и снова сел. Посмотрел в окно.

— Ужасная ночь, — пробормотал он. — Неудивительно, что почти все люди стремятся переехать поближе к югу. Порой мне кажется, что лет эдак через пятьдесят все города северо-востока просто вымрут — Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия… И по улицам будут бродить только призраки. А может, это не столь плохая идея. Ладно, мистер Поллианна…[166] — Тут вдруг Стрэнду показалось, что в голосе Хейзена прорезались те же жесткие нотки, которые он слышал недавно по телефону. — Весь наш путь выстлан сплошными розами, так утверждает мистер Стрэнд. Новость века!.. Так, значит, ничто на белом свете вас не беспокоит?

— Ну почему же, конечно, беспокоит, — ответил Стрэнд. И вспомнил о внезапном ночном бегстве Лесли из Данбери, о письмах, сгоревших в подвале и подписанных Кэролайн, об Элеонор, которая крутит и вертит своим мужем в Джорджии, и о недовольстве горожан их газетой. Вспомнил о Джимми, которому едва исполнилось девятнадцать, а он уже крутит роман с какой-то поп-певицей, несколько раз побывавшей замужем, вдвое старше его. Вспомнил он и о своем собственном вынужденном безбрачии. — Конечно, — повторил он. — Семейные обстоятельства. Рутина… — Он тут же спохватился — насколько фальшиво прозвучало это последнее слово. — Но я бы предпочел не обсуждать. Даже упоминать обо всем этом не хотелось бы. Достаточно того, что я постоянно вижу это во сне.

Хейзен закивал, его крупная лысая голова походила на тяжелый, потерявший равновесие маятник.

— Скажите, — спросил он вдруг, — вы когда-нибудь подумывали о самоубийстве?

— Ну, как и все.

— Как и все… — Снова тяжелое, неспешное покачивание головой. — Черт, какая-то грустная у нас получается беседа! И выпили вроде бы. Странно, это на меня совсем не похоже. Обычно после выпивки я веселею.

Стрэнд вспомнил ту безобразную, почти гротескную сцену, свидетелем которой ему довелось стать в первый же вечер своего пребывания в Хэмптоне. Когда Хейзен приехал поздно ночью в стельку пьяный и рычал, и завывал, и осыпал проклятиями свою профессию, семью, весь белый свет. Интересно, как мог столь умный человек дойти до такого состояния?..

— Еще слава Богу, — заметил Хейзен с вымученной веселостью, — здесь нет дам, которые могли бы подсмотреть и подслушать, как мы сидим и жалеем себя, точно законченные идиоты. Я звонил Линде в Париж, и она сказала, что они замечательно проводят время. Они были просто в восторге, когда я подтвердил, что Рождество в этом году мы отмечаем в Хэмптоне.

— Вот как? — удивился Стрэнд.

— О, наверное, я просто забыл вам сказать. Как думаете, всех ваших детей удастся собрать?

— Я с ними еще не связывался. — Он не стал говорить Хейзену, что после того неприятного телефонного разговора твердо вознамерился отказаться от приглашения, если таковое последует. — А вы уверены, что у Лесли нет других планов?