Избранные романы. Книги 1-5

«Мой любимый!

У меня совершенно невероятные, потрясающие новости. Теперь ты женат на состоятельной женщине, представляешь? Сравнительно, конечно. А произошло вот что. Мне удалось продать пейзаж с дюнами. Помнишь, тот, что я начала писать на День благодарения. Линда сдержала слово и включила его в экспозицию. И картина тут же продалась, самая первая! Должно быть, дело в том, что оценена она была всего в две тысячи долларов (2000 долларов!!! Но во франках это выглядит гораздо более внушительной суммой), а цены на все остальные начинались с пяти и взлетали до заоблачных высот. Мне также удалось продать акварель, написанную в Мужене всего за несколько часов. Линда говорит, она ни за что бы не поверила, что Ривьеру можно показать как-то по-новому, однако мне это удалось. Мало того — мужчина, который купил эту акварель, сам оказался художником, очень известным и популярным во Франции. Он пригласил меня к себе в мастерскую и сказал, что если я хочу писать с натуры, с моделей, то могу это делать, когда он сам работает там. Невероятно, не правда ли?.. Я чувствую себя старой девой, которая в свободное время занималась вышиванием и которой вдруг сказали, что ее тряпки — не что иное, как произведения искусства. Линда считает, что если я продолжу работать в своем так называемом „новом стиле“ (ха-ха!), причем работать много и упорно, то она сможет устроить мне в будущем году выставку в Нью-Йорке. Сейчас я работаю над большим полотном, пишу вид внутреннего дворика, в который как-то раз заглянула. Но только на полотне он похож не на дворик, а скорее на средневековую темницу. „Освещен каким-то неземным светом, как Балтус, но только американский“, — вот как описала это все Линда, но ты ведь знаешь, она всегда преувеличивает. Никогда прежде не испытывала ничего подобного! Кажется, кисть так сама и движется. Это очень странное и одновременно совершенно волшебное ощущение. Может, в самом воздухе что-то такое разлито… Теперь я понимаю, почему многие художники непременно хоть раз приезжали в Париж. Чем раньше они это делали, тем лучше. Если б я могла оказаться здесь впервые лет в восемнадцать, о, наверное, никогда больше не села бы за пианино.

Милый, дорогой, я чувствую себя так, словно парю над землей! Мне ненавистна сама мысль об отъезде. Линда предлагает побыть здесь дольше, чем мы рассчитывали. И думаю, что теперь мы встретимся с тобой в аэропорту Кеннеди, на пути в гостеприимный дом Рассела — ведь тебе так или иначе придется лететь в Хэмптон. И еще, сказать по правде, мне хочется максимально оттянуть возвращение в Данбери, чтобы с новыми силами явиться туда после рождественских каникул.

Знаю, я веду себя как последняя эгоистка, но ведь вопрос лишь в нескольких днях. К тому же я не Гоген, который бросил семью и укатил писать южные моря, верно? Но конечно, если ты хочешь, чтобы я вернулась раньше, пошли телеграмму.

А пока постарайся, если сможешь, связаться с остальными членами нашей блудной семейки и скажи детям, что все мы собираемся на каникулы у мистера Хейзена. Очень на тебя надеюсь.

Надеюсь также, что ты заботишься о себе и скучаешь по мне так же сильно, как я по тебе. Пожалуйста, дай мне знать, как только решишь что-то определенно.

И еще: пожалуйста, не думай, будто оттого, что у меня вдруг зародилась безумная идея стать по-настоящему хорошим художником, я стала плохой женой. Если б передо мной встал жесткий выбор, ты знаешь, что бы я выбрала. Ведь я не Гоген.

Передай мое благословение детишкам, когда будешь говорить с ними.

Линда посылает тебе привет. Я — свою любовь, от всего сердца. До Рождества.

Лесли».