Избранные романы. Книги 1-5

Теперь что касается совсем недавнего прошлого. Оба Дайера, отец и сын, кланяющиеся, улыбающиеся, были членами, хотя и на условии, что входить в клуб могут только через черный ход. Фрейлен Гретхен, как ее там дальше, с парохода «Присцилла», следующего из Нью-Йорка в Фолл-Ривер, девушка, на которую через несколько лет, вполне возможно, упала бомба в Эссене («Мы, молодые, снова можем гордиться»), была членом. А вот тысяча молодых людей, погибших или пропавших без вести, расстрелянных вместе со своими штурмовиками, пролетавшими над ее головой, ими не являлись. Ольсон, ласкающий свое тело, побежавший за помощью, вместо того чтобы просто нырнуть в холодную воду горного озера, был членом. И стал им в тот же день, что и Морис Кан, который, исполняя свой долг, поехал длинным кружным путем на машине «скорой» в больницу, а за его спиной стояли носилки с утопленником. Миссис Кэрол-Энн Хьюмс, в своем жалком зеленом платье, хлебнувшая лишку для храбрости в надежде побороть тем самым робость и застенчивость в компании высоколобых; миссис Хьюмс, наделенная уникальным нюхом и не постеснявшаяся заявить, что Папа Иоанн XXIII был коммунистом, вне всякого сомнения, являлась членом клуба. Крейвен, юный квотербек с маленьким жестким личиком уличного забияки и нескрываемой жаждой аплодисментов, три раза остановленный им на двухъярдовой линии, был членом клуба. («Да пошел ты куда подальше! Тоже мне, братец выискался!») Девушка в белом платье на встрече нового, 1933 года, заплатившая столь высокую цену за приглашение, была членом. Красотка с непрестанно сползавшей с плеча бретелькой, вне всякого сомнения, входила в правление клуба и решала, стоит принимать новичка или нет. Та старая ирландка на кухне («Подонок», — сказала она), несмотря на пристрастие к спиртному, была членом и знала свое место, а также место любого другого человека. Жена Луиса («Дом в городе, домик в Фолмуте и еще все картины, книги… Моей крови, моих яиц, моего костного мозга!») была членом. Ее адвокат Розенталь, готовый работать по субботам, в Йом-Кипур, Рождество, на Пасху, во время второго пришествия, являлся членом клуба. Та бельгийская пара, те супруги, игравшие в крокет на лужайке, тоже были членами. Ли Левинсон, она же Росс, она же Стэффорд, пыталась стать членом, но, несмотря на ослепительную свою красоту, с первого захода не прошла, и ее кандидатура отложена для дальнейшего рассмотрения. Парни и девушки из Далласа («Кеннеди нет, на очереди Джонсон, Кеннеди нет, на очереди Джонсон») тоже все до единого были членами клуба.

Ветер постепенно стихал. Над землей и океаном воцарялось вечернее затишье. Чайки при его приближении тяжело и лениво взмывали в небо и устремлялись куда-то в сторону Латинской Америки. Федров шел, опустив голову, шел в сопровождении мертвых. Память тоже надо беречь, нельзя давать ей превращаться в тюрьму или виселицу.

Звучали голоса, мелькали лица, сцены и образы представали перед глазами и уносились прочь — невыполненное обещание, фальшивая улыбка, могила, свадебная ночь, солдат в шлеме под дождем, отец, пляшущий казачок, сын с этим своим словцом «выпендриваешься», пятно от вермута на розовом платье, помада на простынях, злобные рты, предательский шепот. Любое движение опасно и двусмысленно; оружие повсюду, но цели скрыты; условия победы или сдачи так до конца и не обговорены.

Порой для того чтоб пройти последние сто ярдов, отделяющие тебя от двери собственного дома, требуется куда больше доблести и чести, чем при взятии крепостной стены.

Как приятно, как просто подойти к самой кромке воды, потом сделать еще один шаг и еще… И довершить тем самым дело, поставить жирную точку, подводящую итог всем сомнительным свершениям.

Он содрогнулся. В лицо с Атлантики тянуло вечерним холодком, и он вспомнил, что питают эти воды айсберги. Поднял голову. Навстречу ему шла девушка. Та самая блондинка с двумя сиамскими кошками. Волосы ее были заплетены в косы и уложены в прическу наподобие короны. Неужели она весь день пробыла здесь, на пляже?.. Гремели ружья, завывали сирены, свершались убийства, разные знаменитости вещали на весь мир свои лживые байки. Толпы людей собирались, а потом пускались в бегство, оставляя на мостовых раненых. А она все это время сидела в дюнах, укрывшись от ветра, с двумя кошками у ног и расчесывала, и заплетала свои золотистые волосы в косы.