Избранные романы. Книги 1-5

Никто и не вспомнил о невесте Шварца. И когда она в пять часов вечера появилась в лагере, именно Бенджамину пришлось сказать ей, что Шварц умер. К этому времени Кан уже вернулся в лагерь. Лицо его было мрачно, но в голосе звучало еле сдерживаемое торжество. Оказывается, специалист-кардиолог согласился с его диагнозом. Шварц умер от сердечного приступа, а вовсе не утонул.

А посему до конца сезона никто из родителей не забрал своего ребенка из лагеря. Правда, было введено новое правило. Плавать в озере теперь разрешалось лишь в специально отведенные часы, и все воспитатели должны были следить за купанием своих подопечных — с причала, плота и плавающих вокруг лодок.

До самого конца лета Бенджамин ни разу не заговорил с Ольсоном. А тому, похоже, было наплевать.

Никто не знал, были у Шварца близкие родственники или нет. И все его личные вещи, за исключением тактично изъятых презервативов, отправили невесте в город. Забеременеть в тот год ей не удалось.

1964 год

Прибой с грохотом накатывал на берег, в пене сверкали радужные искры — их зажгло заходящее солнце. Четверо мальчишек все еще качались на волнах. И Федров не знал, то ли они специально оставались там, то ли просто не могли выбраться. Впрочем, не столь уж и важно. Главное, им угрожает опасность, понимают они это или нет. Они по-прежнему не обращали внимания на крики Федрова, тонущие в реве прибоя.

Утопленник…

Федров покосился на веранду. Официант в белой куртке обслуживал двух пожилых дамочек, подавал им чай с оладьями. Федров подошел к веранде.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

Пожилые дамы подняли головы от чашек с чаем. И сдержанно кивнули в ответ. Узкие, точно лезвие гильотины, губы, жующие мармелад рты. Уголки этих ртов были опущены — горькие следы разочарования, осознание собственной исключительности оттягивали их вниз, словно они были закреплены на проволочке. В веснушчатых руках тихо звякали фарфоровые чашки.

— Эти мальчики там… — Федров махнул рукой в сторону моря. — Нельзя купаться в такую погоду, это опасно. Не будете ли вы столь любезны сказать официанту, чтобы он постарался найти спасателей? Пусть выйдут на катамаране и заберут их. Я тоже могу пойти с ними, так и передайте.

Какое-то время пожилые дамы смотрели, как мальчики борются с волнами.

— На мой взгляд, все не так уж страшно, — заметила одна тонким, каким-то стеклянным голосом. — Видела, как люди плавают в гораздо более сильный шторм, причем с этого же самого пляжа. А ты, Катрин?

— Куда более сильный, — эхом откликнулась вторая дама.

— И все же… — начал было Федров.

— Мне не хотелось бы мешать развлечениям совершенно посторонних, незнакомых людей, — сказала первая дама. Сам тон свидетельствовал о том, что она просто упивается своими хорошими манерами.

— Но они вовсе не посторонние, — возразил Федров. И тут же почувствовал себя полным дураком. — Уверен, они откуда-то из этих мест. И лично мне кажется, я знаю одного из…

— Эдвард, — обратилась первая дама к официанту, — эти мальчики члены клуба?

— Нет, мэм, — ответил Эдвард. — Они из города. — Эдвард был негром, и у Федрова создалось впечатление, что ему совершенно безразлично, утонет человек или нет, особенно если он белый.

Уголки губ вновь кисло и презрительно съехали вниз. Пара одинаковых, узких, точно гильотина, губ.

— Мне очень жаль, сэр, — заметила первая дама, — но вы слышали, что сказал официант. Они не члены клуба.

Федров грубо расхохотался. Он сам удивился, как громко может хохотать. Уголки губ опустились еще ниже — два рта, два лезвия.

Федров обернулся и увидел, что беспокоиться ему больше не о чем. Мальчишек подхватила огромная волна, завертела, закружила все четыре матраса и выбросила любителей острых ощущений на песок. Мальчишки вскакивали на ноги, смеялись, отряхивались.

Федров устремился к ним.

— О’кей, — сказал он. Один из мальчишек действительно оказался знакомым. Джимми Редфорд, сын владельца местного магазина, в который частенько наведывались Федровы. — О’кей, Джимми. Если еще раз застукаю за такими выходками, возьму за шиворот и отведу к отцу. И если он не выбьет из тебя дурь, не всыплет по первое число, займусь этим сам. Лично. Обещаю. Ты понял меня, а, Джимми?

— Да, сэр. — Мальчики выстроились в шеренгу и стояли, виновато опустив головы. Точно застигнутые полицейскими за битьем витрин или представшие перед судом для несовершеннолетних, уличенные в незаконной покупке пива.

Федров круто развернулся и двинулся к дому, мальчишки растирались полотенцами и прыгали на одной ноге, натягивая брюки на мокрые плавки. Солнце стояло уже совсем низко, и Федров шел на запад, прямо на него.

Он шел и перебирал в памяти события дня.