Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)

— Ну, воды ты получишь сколько угодно, хоть выпей досуха все озеро. Я сейчас отнесу тебя туда. Мне так и рас¬ сказывали о раненых: вода для них величайшее утешение и отрада. Сказав это, Зверобой поднял индейца на руки и отнес к озеру. Здесь он прежде всего помог ему утолить палящую жажду, потом сел на камень, положил голову раненого противника к себе на колени и постарался, как умел, облег¬ чить его страдания. Грешно было бы с моей стороны не сказать, что пришло твое время, воин, — начал он. — Ты уже достиг средних лет и при твоем образе жизни, наверное, натворил немало. Надо подумать о том, что ждёт тебя впереди. Крас¬ нокожие, как и белые, в большинстве случаев не думают успокоиться в вечном сне, и те и другие собираются жить в ином мире. Каждого из нас будут судить на том свете по его делам. Я полагаю, ты знаешь об этом довольно и не нуждаешься в проповедях. Ты попадешь в леса, богатые дичью, если был справедливым индейцем, а если нет, то бу¬ дешь изгнан в пустыню. У меня несколько иные понятия на этот счет. Но ты слишком стар и опытен, чтобы нуждать¬ ся в поучениях такого юнца, как я. Хорошо! — пробормотал индеец. Голос его сохранил свою силу, хотя жизнь его уже клонилась к закату. — Мо¬ лодая голова, старая мудрость. Когда наступает конец, нам порой утешительно бы¬ вает знать, что люди, которых мы обидели или пытались обидеть, прощают нас. Ну так вот — я совершенно позабыл, что ты покушался на мою жизнь: во-первых, потому, что ты не причинил мне никакого вреда; во-вторых, потому, что ничему другому тебя не учили, и мне совсем не следовало бы тебе верить, и, наконец, самое главное, потому что я не могу таить зло против умирающего, все равно — язычник он или христианин. Итак, успокойся, поскольку речь идет обо мне, а что касается всего прочего, то об этом ты знаешь лучше, чем я. Подобно большинству людей своего племени и подобно многим из нас, умирающий больше думал об одобрении тех, кого он собирался покинуть, чем об участи, поджидав¬ шей его за могилой. И, когда Зверобой замолчал, индеец пожалел, что никто из соплеменников не видит, с какой твердостью переносит он телесные муки и встречает свой 119

конец. С утонченной вежливостью, которая так часто бы¬ вает свойственна индейскому воину, пока его не испортило общение с наихудшей разновидностью белых людей, он по¬ старался выразить свою благодарность. — Хорошо, — повторил он, ибо это английское слово чаще других употребляется индейцами, — хорошо, молодая голова и молодое сердце. Хотя и старое сердце не проли¬ вает слез. Послушай индейца, когда он умирает и не имеет нужды лгать. Как тебя зовут? — Теперь я ношу имя Зверобой, хотя делавары гово¬ рили, что когда я вернусь обратно с военной тропы, то по¬ лучу более почетное прозвище, если его заслужу. — Это хорошее имя для мальчика — плохое имя для воина. Ты скоро получишь лучшее. Не бойся! — В своем возбуждении индеец нашел в себе достаточно сил, чтобы поднять руку и похлопать молодого человека по груди. — Верный глаз, палец — молния, прицел — смерть... Скоро — великий воин... Не Зверобой — Соколиный Глаз... Соколи¬ ный Глаз... Соколиный Глаз... Пожми руку!.. Зверобой, или Соколиный Глаз, как впервые назвал его индеец (впоследствии это прозвище утвердилось за ним), взял руку дикаря, кс*торый испустил последний вздох, с восхищением глядя на незнакомца, проявившего столько проворства, ловкости и твердости в таком затруднитель¬ ном и новом для него положении. — Его дух отлетел, — сказал Зверобой тихим и гру¬ стным голосом. — Горе мне! Со всеми нами это случится рано или поздно, и счастлив тот, кто независимо от цвета своей кожи достойно встречает этот миг! Здесь лежит тело храброго воина, а его душа уже улетела на небеса, или в ад, или в леса, богатые дичью. Старик Хаттер и Гарри Непо¬ седа попали в беду; им угрожают, быть может, пытки или смерть — и все ради той награды, которую случай предла¬ гает мне, по-видимому, самым законным и благородным образом. По крайней мере, очень многие именно так рас¬ суждали бы на моем месте. Но нет! Ни одного гроша этих денег не пройдет через мои руки. Белым человеком я ро¬ дился и белым умру, хотя его королевское величество, его губернаторы и советники в колониях забывают ради мел¬ ких выгод, к чему обязывает их цвет кожи. Нет, нет, воин, моя рука не прикоснется к твоему скальпу, и твоя душа в пристойном виде может появиться в стране духов. 120