Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

света. Он нередко возглавлял отряды ирокезов в их гра¬ бительских набегах, и действия его в таких случаях были весьма непоследовательны: с одной стороны, он как бы старался облегчить ужасные бедствия, причиняемые на¬ селению подобными войнами, с другой — сам же их усу¬ гублял благодаря своему более широкому кругозору и средствам цивилизации, коими он располагал. Другими словами, он составлял военные планы, которые по своему размаху и последствиям далеко превосходили все, что мог¬ ли бы придумать индейцы, но одновременно пытался в какой-то мере исправить зло, причиненное им же самим. Короче говоря, это был искатель приключений, силой об¬ стоятельств поставленный в положение, при котором гру¬ бость и беспринципность людей подобного сорта могут одинаково ярко проявляться и в добре и в зле. И, уж во всяком случае, он был не из тех, кто упустит счастливый случай из-за неуместной щепетильности или бросит вызов фортуне, заставляя ее без нужды хмуриться из-за его бес¬ смысленной жестокости. Поскольку имя его неизменно связывалось со многими зверствами, которые учиняли его отряды, он прослыл в американских колониях Англии по¬ следним негодяем, чьи руки обагрены кровью и на чьей совести лежат бесчеловечные истязания беззащитных и невинных жертв; его кличка «Санглие»1, выбранная им самим, или Каменное Сердце, как именовала его вся гра¬ ница, наводила не меньший ужас на женщин и детей тех мест, чем впоследствии имена Батлера и Брандта 2. Встреча Следопыта и Санглие несколько напоминала пресловутое свидание Веллингтона и Блюхера3, столь часто и столь красочно описанное в наших анналах. Встре¬ ча эта произошла у костра, и обе стороны, прежде чем за¬ говорить, с живейшим интересом разглядывали друг дру¬ га. Каждый из них знал, что перед ним — непримиримый враг; и каждому было ясно, хотя он и считал себя обязан¬ ным относиться к другому с уважением, какого заслуживает испытанный воин, что как в их характере, так и в склон- 1 Кабан (франц.). 2 Батлер и Брандт — главари разбойничьих банд, наво¬ дивших ужас на' поселения Северной Америки во время войны за независимость (1775—1783). 3 Веллингтон и Б л ю х е р.—Английский полководец Веллингтон (1769—1852), командовавший английскими войсками в битве с Наполеоном при Ватерлоо (1815), одержал победу благода¬ ря поддержке прусского генерала Блюхера (1742—1819). 412

егостях очень мало схожего. Один служил ради денег и.чи¬ нов, другой, связавший свою жизнь с этим диким лесным краем, знал, что родная страна нуждается в его верной ру¬ ке и опытности. Стремление подняться на более высокую ступень общественной лестницы никогда не смущало по¬ кой Следопыта; он не ведал честолюбивых замыслов, пока не встретился с Мэйбл. С этой минуты его неуверен¬ ность в себе, благоговейная любовь к девушке, желание доставить ей положение лучшее, чем он занимал до сих пор, причиняли ему немалые огорчения; однако искрен¬ ность и прямота натуры помогли ему преодолеть сомнения и обрести желанный покой. Следопыт рассудил, что если девушка захочет отдать ему свою руку, то она не побоится разделить с ним его участь, сколь она ни скромна. Он ува¬ жал в Санглие храброго солдата и благодаря своему жи¬ тейскому опыту был достаточно терпим, чтобы лишь напо¬ ловину верить дурным слухам, распространяемым о французе, ибо в любой области самыми нетерпимыми ханжами являются наиболее невежественные люди; но, конечно, Следопыт не мог не осуждать его себялюбие и холодную расчетливость, а самое главное — то, что он со¬ вершенно отступился от «призвания белого человека» и воспринял качества, свойственные только краснокожим. Со своей стороны, и Следопыт был для Санглие загадкой. Для капитана были непостижимы побуждения, руководив¬ шие проводником. Он много слышал о бескорыстии, спра¬ ведливости и честности Следопыта, и это непонимание порой заставляло его совершать важные промахи; недаром говорят, что откровенный и болтливый дипломат иногда более умело хранит свои тайны, чем немногословный и лукавый. После того как оба героя внимательно осмотрели друг друга, мосье Санглие дотронулся рукой до своей шляпы; грубые пограничные нравы еще не совсем вытравили из его памяти правила вежливости, усвоенные в молодости, не стерли с лица выражения любезности, врожденной чер¬ ты всех французов. — Мосье Следопыт, — начал он весьма решительным тоном, хотя и с дружеской улыбкой, — un militaire1 чтит le courage et la loyauté 2. Вы говорите по-ирокезски? 1 Военный (франц.). 9 Мужество и верность (франц.). 413