Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й

цев,— я говорю о народе, который красен... был красен —1 и от краски, и по природе,— как ягода на кусте. — Я слыхал, старики говорили, будто какие-то отряды скрывались в лесах под восходящим солнцем, потому что не смели выйти в бой на открытые равнины. — Ваши предания не рассказывают вам о самом вели¬ ком, самом храбром, самом мудром народе краснокожих, на какой дохнул когда-либо Ваконда? Отвечая, Твердое Сердце поднял голову с таким досто¬ инством, с таким величием, что даже узы не могли их принизить: — Может быть, годы ослепили моего отца? Или он видел слишком много сиу и начал думать, что больше нет на земле пауни? — Ах, такова суетность и гордость человеческая! — в разочаровании сказал по-английски старик.— В красно¬ кожем природа так же сильна, как в груди любого белого. Ведь и делавар мнил бы себя куда могущественнее какого- то пауни, как пауни кичится, что он-де из князей земли. И так оно было между французами из Канады и англича¬ нами в красных мундирах, которых король посылал, быва¬ ло, в Штаты, когда Штатов еще не было, а были беспокой¬ ные колонии, вечно подававшие петиции; они, бывало, воюют и воюют меж собой и бахвалятся напропалую по¬ двигами, выдавая их перед миром за. свои собственные доблестные победы; и неизменно обе стороны забывали на¬ звать скромного солдата, которому на деле обязаны были победой и который тогда еще не допускался к большому костру народного совета и не часто слышал о своем по¬ двиге после того, как храбро его совершил. Когда он дал таким образом волю своей дремлющей, но не вовсе угасшей солдатской гордости, помимо его созна¬ ния вовлекшей его в ту самую ошибку, которую он осуж¬ дал, его глаза, засверкавшие на миг отсветом былого пыла, обратили ласково-тревожный взор на обреченного пленника, чье лицо снова приняло выражение холодного спокойствия; и снова казалось, что мыслями пауни унесся вдаль. — Юный воин,— продолжал старик с дрожью в голо¬ се,— я не был никогда ни отцом, ни братом. Ваконда назна¬ чил мне жить в одиночестве. Он никогда не привязывал мое сердце к дому или полю теми ремнями, которые при¬ вязывают людей моего племени к их жилью; будь это 297,

иначе, я не совершил бы таких дальних странствий и не повидал бы так много. Но некогда мне довелось долго про¬ быть среди народа, который жил в упомянутых тобой лесах. Близко узнав этих людей, я полюбил в них честь и старался перенять их мужество. Владыка Жизни в каждого из нас, пауни, вложил сочувствие к человеку. Я не был никогда отцом, но я знаю, что такое отцовская любовь. Ты похож на юношу, который был мне дорог, и я даже начал тешиться мыслью, что в твоих жилах течет его кровь. Но так ли это важно? Ты правильный человек, я это вижу по тому, как ты верен слову; а честность — свойство слиш¬ ком редкое, ее не забываешь. Сердце мое тянется к тебе, мой юный друг, и я с радостью сделал бы тебе добро. Пауни выслушал его слова, такие правдивые в их силе и простоте, и в знак благодарности низко склонил голову. Потом, опять подняв темные свои глаза, он устремил их в ширь степей и, казалось, вновь задумался, далекий от заботы о своей судьбе. Зная, какую твердую опору дает воину гордость в тот час, который он считает последним в своей жизни, траппер с тем спокойствием, которому научился в долгом общении с этим замечательным наро¬ дом, смиренно ждал, чтобы юный его товарищ высказал свое желание. Наконец застывший взор пауни словно дрогнул, глаза его засверкали. Он быстро переводил взгляд со старика на горизонт и от горизонта опять на его резкие черты, как будто охваченный вдруг тревогой. — Отец,— отозвался наконец молодой вождь с дове¬ рием и лаской в голосе,— я слышал твои слова. Они вошли в мои уши, и теперь они во мне. У Длинного Ножа с белой головой нет сына; Твердое Сердце из народа пауни молод, но он старший в своей семье. Он нашел кости своего отца на охотничьих полях оседжей и отправил их в поля Доб¬ рых духов. Великий вождь, его отец, несомненно увидел их и узнал то, что есть часть его самого. Но скоро Ваконда призовет нас обоих; тебя, потому что ты видел все, что можно видеть в этой стране, и Твердое Сердце, потому что ему нужен воин, который молод. У пауни не будет времени исполнить перед бледнолицым свой сыновний долг. — Как я ни стар, как ни жалок и слаб против того, чем я был когда-то, я, возможно, доживу, чтобы увидеть, 298