Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й

его право свободно путешествовать по прерии. Самая чи¬ стокровная, превосходно обученная гончая, видя перед со¬ бою дичь, не могла бы так неуклонно бежать вперед, устремив глаза в одну точку, как бежал доктор по своей дуговидной тропе. Может быть, он проявил бы меньше твердости, если бы знал, что траппер хитрости ради повел их в обход цитадели Ишмаэла. Но, к счастью, у натуралпста создалось успокоительное впечатление, что с каждой пядью земли, пройденной ими по прерии, на ту же пядь увеличивалось расстояние между его собственной особой и ненавистной скалой. Правда, он испытал потрясе¬ ние в тот миг, когда обнаружил свою ошибку; но тем не менее сейчас он добровольно вызвался войти в чащу, где, как можно было думать, все еще лежало тело убитого Эйзы. Возможно, он потому и поспешил проявить в этом случае храбрость, что втайне опасался, как бы его чрез¬ мерное усердие во время отступления не было ложно истолковано. И не подлежит сомнению, что, каково бы ни было его отношение к опасностям, грозящим от жи¬ вых, его познания и образ его мыслей ставили его выше предрассудков, будто мертвецы могут причинять вред живым. — Если нужно исполнить задачу, где требуется пол¬ ное владение нервной системой,— сказал ученый муж, Цриняв несколько надменный вид,— то перед вами впол¬ не подходящий для этого человек: дайте должные ука¬ зания его уму, а на его телесные силы вы можете поло¬ житься. — Любит же человек говорить притчами! — проворчал простодушный траппер.— Но, сдается мне, в его словах скрыто всегда какое-то значение, хотя выискать в этих речах каплю здравого смысла так же трудно, как увидеть трех орлов па одном дереве. Будет благоразумно, друг,— добавил он,— укрыться в этих зарослях на случай, если сыновья скваттера идут по нашему следу; а между тем, как вы знаете, есть причина опасаться, что там, в чаще, можно наткнуться на зрелище, которое напугает женщин. Вот я и спрашиваю: настолько ли вы мужчина, чтобы не попятиться перед покойником, или же мне придется пойти туда самому, а собаки пускай подымают лай? Вы видите, кобелек так и рвется вперед и уже разинул пасть. — Настолько ли я мужчина?! Почтенный траппер, наше с вами знакомство слишком недавнего происхожде- 192

пия, иначе вы не задавали бы вопросов, которые могут привести к жаркому спору между нами. Настолько ли я мужчина! Я притязаю на принадлежность к классу mammalia — то есть млекопитающих, к отряду приматов, к роду homo! Таковы мои физические атрибуты; что ка¬ сается моих моральных свойств, об этом пусть судит по¬ томство, мне же надлежит хранить молчание. — Не знаю, что за лекарство «трибута», но па мой суд от всех ваших снадобий ни здоровья, ни сытости! А вот от морали еще не бывало вреда ни одному живому человеку, привык ли он жить в лесах или среди дымящих труб и застекленных окон. Нас-то с вами, друг, разделяют только два или три трудных слова. Я и сам держусь того мио¬ пия, что привычка и свобода научат нас лучше понимать друг друга и мы станем, в общем, одинаково судить о родо человеческом и о жизни... Тихо, Гектор, тихо. Чем ты пе- доволен, песик? Не привык к запаху человеческой крови? Удостоив философа природы благосклонно-сострада¬ тельной улыбкой, доктор, чтобы при ответе меньше напря¬ гать голос, а жестам и позе придать больше величия и свободы, снова выступил на два шага из чащи, куда его уже завел избыток мужества. — Homo есть homo,— сказал он, простирая, для вящей убедительности руку.— Что касается животных функций организхма, то в них неизменно наличествуют гармония, порядок, соразмерность, объединяющие в одно целое весь род, или genus; но на этом сходство кончается. В силу своего невежества человек может деградировать настолько, что займет место у самой черты, отделяющей его от живот¬ ного; и, напротив, познание может возвысить его до сбли¬ жения с великим Творящим духом; скажу больше: если бы ему были даны достаточный срок и возможность, кто знает, не овладел яи бы он всей совокупностью знаний и, следственно, не стал ли бы равен самому Движущему на¬ чалу? Старик долго стоял в глубоком раздумье, опершись на ружье; потом покачал головой и ответил с той прирожден¬ ной твердостью, перед которой жалкой показалась напу¬ скная внушительность его противника: — Это все от гордыни! Я прожил на земле восемь де¬ сятков лет и все эти годы видел, как растут и умирают деревья. И все же я не знаю, почему раскрывае+ся под лет¬ ним солнцем, почка и почему опадает лист, когда его 193