Избранные стихотворения

Была запретная страна Литва.
Там лебедь жил таинственный и белый,
И девушка за прялкой пела
Протяжные, как Нямунас, слова.

Куда, лесами синими маня,

Меня зовёшь в последний день недели?
Спешит гонец к подножью цитадели,
И плетью ветра с маху бьёт коня.

Моя подруга, разметавшись, спит.

Литовский ветер заплутал меж прядей.
Объятья сонны, и порыв обряден,
И обречённость в памяти таит.

И спит земля, как смуглая рука,

Что обнимает девушку за шею.
Туманясь и на запад хорошея,
Плывут над ней и любят облака.

И струны сосен теребя во сне.

Поёт Литва, и песней сон украшен…
Ей никакой запрет не страшен,
Как, видимо, он страшен только мне.

Вильнюсская элегия

В квартире полумрак, за окнами светлее.
Индийский, сорт второй, чем крепче, тем вкуснее.
Кот, старожил сих мест, не спит, и смотрит косо,
И гаснет папироса.

России нежный сын родства, увы, не вынес.

По горло ею сыт, куда поеду – в Вильнюс.
Не менее, чем те, люблю я камни эти,
И поджимают пети-мети.

Страна чужих людей, надежда и разлука

Здесь верная меня, конечно, ждет, подруга.
А в Ленинграде дождь, приятели – изгои,
И все такое.

Пусть более, чем мы, прочны, здоровы, сыты

Пребудут этих мест земля, трава, ракиты,
Костелы и цветы, поэзия и реки,
И человеки.

Мышиные права.

Живу как бы не живши.
Любимая права, остывши, позабывши,
И, вижу, надо
Другие мне искать места для променада.

Невнятная любовь, случайные беседы.

И местные меня к себе не ждут поэты.
И кажутся слова пустыми в самом деле,
И призрачными цели.

«В чужих корнях ищи истоки…»

В чужих корнях ищи истоки
Своих движений и словес.
Тебя питающие соки
Есть смешанный и поздний лес.

И пусть дано НЕ ПОМНИТЬ право.

Мы вечно памятью слабы.
Но слаще всех других отрава
Смешенья крови и судьбы.

На ней настояно вино

Уже прочитанных столетий,
И скорбь старинную соседей
Мне видеть с нежностью дано.

Тоска безмерного пространства

Не отуманит головы.
Мне любо чуткое славянство
Поляков, чехов и Литвы.

На смерть Цицерона

Марк Туллий! Корень зла – сей воздух ядовит,
но речь идет о том, что Рим гниет,
Марк Туллий.
Равно заражены сенаторы, сады,
и бабы жирные, и греки
гувернеры,
и в доме Януса воинственный, привычный сквозняк…
Клянусь Судьбой – прискорбный вид, Марк Туллий!

Стекает мозг в прибрежные пески