Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга

Око Его — словно месяц, что светит сквозь бездну.

Перевод Л. Слуцкой

3. «Боясь отыскать Его, я с фонарем…» Перевод М. Яниковой

3.

Боясь отыскать Его, я с фонарем

в такие глубины сознанья забрел,

но вот — все цвета Его царства горят,

а я — как шахтер, обнаруживший клад.

Я счастлив, что столько простора во мне,

что есть небеса, и созвездия в ряд,

и глаз Его — отсвет луны в глубине.

3. «Обыскав с фонарем глухие пути…» /Перевод Ю. Олиэль/

3.

Обыскав с фонарем глухие пути,

где в потемках Господа не найти,

я нашел Его: многоцветный властитель,

Словно золота россыпь нашел вдруг старатель.

И мне хорошо: ведь куда бы я ни забрел —

надо мною небесная твердь, и созвездий круженье,

и месяц — око Творца — в моих глубинах взошел.

4. «Вначале я в полном отчаяньи был…» /Перевод И. Винярской/

4.

Вначале я в полном отчаяньи был:

я у Бога в ладонях, Он меня победил,

и я — изначальный прах.

Ныне я рад приказаньям Его,

рад быть материалом для лепки

в Божьих больших руках.

В сияньи явлений Его

льется свет от лица моего,

когда стою на пути у Него —

к Его мастерской.

Перевод И. Винярской 

4. «В начале начал я в отчаяньи полном…» /Перевод Э. Кройзер/

4.

В начале начал я в отчаяньи полном:

я не хочу быть чем-то без формы,

мне тягостна Господа власть надо мной,

что лепит мнея. Я хочу быть собой!

А сейчас это радость моя:

выполнять повеленья Его,

и всегда ощущать свое Я.

Мне просторно в руках Самого.

Как горит свет лица моего

отраженьем Света Творца,

и стою я у края-конца.

Перевод Э. Кройзер 

4. «Сперва я в отчаянье полное впал…» /Перевод Я. Лаха/

4.

Сперва я в отчаянье полное впал:

одолел меня Бог и я в руках у Него,

словно сырье сырья.

И в этом отрада моя —

поступать по слову Его для того,

чтобы глиною стать в ладонях больших.

Стою перед Ним и лучится лицо у меня,

когда Он является, все озаряя,

здесь у самого края.

Перевод Я. Лаха 

4. «Вначале это было отчаянием совершенным…» /Перевод Д. Лившиц/

4.

Вначале это было отчаянием совершенным:

мой Бог победил меня,

и вот я в Его руках, как материя.

Теперь это радость моя —

подчиняться всем Его повелениям

и быть податливым, словно глина,

в великих руках Творца.

С сияющим выражением своего лица

с Ним лицом к лицу намереваюсь я встретиться

в Его сияющих проявлениях

на этом полюсе.

Перевод Д. Лившиц 

4. «Повержен, унижен, раздавлен, проигран дебют…» /Перевод Е. Минина/

4.

Повержен, унижен, раздавлен, проигран дебют,

и вот я в ладонях, когда-то создавших Адама,

но, праха ничтожный комок,

я даже представить не мог,

что заново вылеплен буду из прошлого хлама,

и таинством буду наполнен, как звонкий сосуд,

дабы светом Его все осветить,

дабы словом Его всех напоить,

и вот, возвращаюсь — я уже на краю...

Перевод Е. Минина 

4. «Был донельзя сперва озадачен…» /Перевод Л. Слуцкой/

4.

Был донельзя сперва озадачен:

Он меня победил. Снова я

меж ладонями — глиняный мячик

на исходном кругу бытия.

Так приятно теперь беззаботно

подчиняться движению Рук,

и светильником, если угодно,

даже стать, иль кувшином...

А вдруг...

Перевод Л. Слуцкой 

4. «В начале отчаянье было безбрежным…» /Перевод М. Яниковой/

4.

В начале отчаянье было безбрежным:

хоть мной побежден — но в руках меня держит,

как первоматерию, Бог.

И вот выпадает мне срок

внимать Ему, волю забывши свою,

стать только лишь глиной в огромных руках.

Пронизанный Светом, стою перед Ним,

и вижу Его проявлений огни

на этом краю.

Перевод М. Яниковой

5. «Время близких по крови любить…» /Перевод Э. Кройзера/

5.

Время близких по крови любить,

время близких душою терять.

Эти руки нельзя позабыть,

хорошо в них заплакать опять.

Весь дрожу я, озноб ощущая,

неизбежностью кровь очищая.

И тогда вспоминаем мы с вами:

Ты создал эту землю и кровь,

духом видим Тебя, не глазами,

мощно имя звучит Твое вновь:

Мой Господь!

Наш Господь!

Всем владел человек, был доволен —

вот он пуст, как осеннее поле...

Голос крови.

Перевод Э. Кройзера 

5. «Мне время дало — мать, отца и семейный очаг…» /Перевод Е. Минина/

5.

Мне время дало — мать, отца и семейный очаг,

все годы забрали, за что — не сказали, молчат.

Где близкие люди, кто может ответить мне — где

ладони, в которые плакался в горькой беде.

Очистится кровь в круговерти, но раной сквозной

останется в ней генетической боли озноб.

Я вспомню Тебя, кто над нами парит в вышине —

не ответишь ли мне?

Которого видим, не раскрывая глаз,