Избранные труды

Наличие таких, распорядительных по своему характеру, прав доказывает существование принципа диспозитивности – важнейшего элемента двигательного начала в гражданском судопроизводстве и арбитражном процессе[211]. Он сочетается с другим важнейшим элементом этого начала: инициативой и активностью суда и арбитража. Это сочетание в целом характерно для любого юрисдикционного производства и даже для уголовного процесса, который, будучи в целом официальным, публичным, служебным, не может обойтись без диспозитивного элемента, определяющего его движение[212].

Существует обширная литература о системе, классификации, содержании, наборе принципов гражданского и арбитражного процессов. В ней высказываются подчас диаметрально противоположные взгляды о существовании (или несуществовании) того или иного принципа. Это касается в равной мере принципов диспозитивности сторон и активности суда (арбитража). Так, в противовес многим авторам, Я. П. Федоров утверждает, что диспозитивность не занимает самостоятельного места в арбитражном процессе и ее нельзя отождествлять с одноименным принципом гражданского процесса[213]. Подобный взгляд игнорирует то важное обстоятельство, что в настоящее время в подавляющем большинстве случаев возбуждение и движение дела предопределяется именно волеизъявлением сторон. Тот факт, что само это волеизъявление может быть сформировано под влиянием обязанности предъявить претензию и иск, не меняет существа ситуации: арбитражный процесс и в этом случае чаще всего возникает и развивается по инициативе организации, право которой нарушено или оспаривается.

Р. Ф. Каллистратова считает, что нет оснований для того, чтобы превращать принцип активности из принципа, общего для всех правоохранительных органов, в специфический прием деятельности арбитража по разрешению споров[214].

Между тем правы именно те авторы, которые выделяют и в судебном, и в арбитражном процессах принцип активности суда и арбитража[215]. Этот взгляд не может быть отвергнут на том основании, что в такой ситуации нет ничего особенного, ибо (и это совершенно правильно) активна вся система правоохранительных органов в нашей стране. Но «дозировка» активности существенно различна для каждого из юрисдикционных органов и, главное, механизм «сцепления», взаимодействия принципов (например, диспозитивности сторон и активности юрисдикционного органа) в каждой из правоохранительных систем различен по существу, что и превращает эту систему в качественно обособленную процессуальную форму.

Думается, что специфику отдельного процессуального образования с точки зрения характеристики его принципов нужно находить не при поиске специфически отраслевых принципов (хотя и это необходимо), но в нахождении «неожиданностей» в окраске того или иного общеюрисдикционного начала в функционировании данной конкретной процедуры. Причем сама эта «окраска» наиболее ярко обнаруживает себя в момент взаимодействия с другими принципами.

Умение выявить обусловленность нюансов в принципах особенностью защищаемых отношений составляет непременное условие эффективности результатов такого анализа. Таким образом, двигателем и судебного и арбитражного процессов является сочетание двух начал: диспозитивности сторон и активности суда (арбитража). Но природу каждого из этих процессов составляет не сам по себе доказанный факт этого сочетания, а соразмерность, пропорциональность в их распределении и взаимообусловленности. И когда мы начинаем находить и объяснять различия в сочетании двух начал в данных процедурах, мы выявляем такого рода обстоятельства, которые свидетельствуют в пользу качественной обособленности каждой из процессуальных систем. Покажем это на примерах сравнения ряда соотносимых норм.

В ст. 19 Правил указано, что правом изменения основания и предмета иска пользуется не только истец, но и государственный арбитраж. Следовательно, позиция истца может при этом вообще игнорироваться. В гражданском процессе суд таким правом не наделен, а судебная практика категорически формулирует правило: «Предмет и основание иска может изменить только истец»[216].

Анализируемое право Госарбитража производно, в сущности, от другого более «острого» и «мощного» права – возбуждения дела по своей инициативе (ст. 3, 65 Правил). Суд и судья таким правом не наделены, ибо возбуждение гражданского дела по инициативе суда противоречило бы структуре и характеру гражданских процессуальных правоотношений и принципам гражданского процессуального права[217].