Избранные труды. Норвежское общество

²⁸⁹ Это отчасти признано рядом современных норвежских и шведских историков, которые подчеркивают общность исторического развития средневековой Скандинавии и остальной Европы. См. Koht Н. Det пуе i norderlendsk historie kringom ar 1300. — «Scandia», Bd. IV. Hafte 2, 1931; idem. Pa leit etter liner i historia. Oslo, 1953; Lonnroth E. Statsmakt och statsfinans...; idem. Fran svensk medeltid. Stockholm, 1959; Andrae C.G. Kyrka och fralse i Sverige under aldre medeltid. (Studia historica upsaliensia, IV). Uppsala, 1960; Rosen J. Svensk historia, 1. Stockholm, 1962; Holmsen A. Norges historie. Oslo — Bergen — Tromso, 1971, s. 263 f., 312 ff., 346, 351. Более сдержан в своих оценках К. Хелле (Helle К. Norge blir en stat, s. 205).

²⁹⁰ См. Гуревич А.Я. Основные этапы социально-экономической истории..., с. 51-53.

²⁹¹ Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, с. 117, след.

²⁹² Подобные явления имели место не в одной лишь Скандинавии. В процессе феодального подчинения английского крестьянства большую роль сыграли королевские пожалования бокленда, совершавшиеся в период, когда владения свободных кэрлов, не превратившись в их собственность, переходили в результате этих пожалований под власть крупных церковно-монастырских и светских землевладельцев. Крестьянин по-прежнему обладал своим наделом на праве фолькленда, но на эту же землю феодал уже распространил свое право бокленда, со временем превращавшееся в право феодальной собственности (см. Гуревич А.Я. Роль королевских пожалований в процессе феодального подчинения английского крестьянства. — «Средние века», вып. IV, 1953; он же. Английское крестьянство в X — начале XI в. — «Средние века», вып. IX, 1957; ср. Kosminsky Е.А. Studies in the Agrarian History of England in the Thirteenth Century. Oxford, 1956, p. 279—281). Видимо, обрисованные выше явления в какой-то степени сходны с «окняжением» земель свободных крестьян на Руси. Об известном сходстве условий, в которых протекали в тот период исторические процессы в Скандинавских странах и в Киевском государстве, см.: Шасколъский И.П. Проблемы периодизации истории Скандинавских стран. - «Скандинавский сборник», VIII. Таллинн, 1964, с. 354—355, 357, прим. 22; с. 359, прим. 24.

Глава вторая

Норвежское общество в XI и ХИ веках

В предшествующих разделах я стремился выяснить характерные для раннесредневековой Норвегии формы поземельных отношений и собственности. Исходя из констатации процесса распада больших семей и перехода к хозяйствованию силами малой семьи, можно высказать предположение, что основной слой населения — бонды — в этот период истории Норвегии был весьма неоднороден и внутренне расчленен. Степень и характер этой неоднородности состава бондов пока ускользают от взора исследователя. Имеются ли средства ближе рассмотреть общественную структуру и, в особенности, положение бондов?

Возможность изучения проблемы социального строя Норвегии в очень большой степени зависит от оценки имеющихся исторических источников. Насколько верно и полно судебники и саги отражают социальную действительность и к какому времени следует приурочивать их сообщения? Относительно «королевских саг» возникает еще одно сомнение: могут ли вообще быть использованы при изучении проблем социальной истории Норвегии источники, булыиая часть которых написана исландцами? Не исходили ли их авторы при изображении истории Норвегии в IX—XI вв. из привычных им представлений о современном им исландском обществе XII и начала XIII в.?

Что касается судебников, то, как мы видели, в своей основной части они содержат материал обычного права, складывавшегося в течение столетий, сохранявшегося и передававшегося на тингах лагманами — знатоками права, которые руководствовались им в своей деятельности, пока в конце XI или в начале XII в. эти обычаи не подверглись записи, а в более позднее время — новой редакции. То, что историк обнаруживает в судебниках, наряду с данными, относящимися к XII и XIII вв., многочисленные указания на более архаические отношения, в немалой мере объясняется медленным их изживанием. Но вместе с тем мы, несомненно, имеем дело с характерным для судебников традиционализмом: даже в поздних редакциях содержатся постановления, уже утратившие силу вследствие изменения условий жизни.