Избранные труды. Норвежское общество

Памятники права. Среди памятников права на первом месте по их значению как источников по социальной истории Норвегии раннего Средневековья стоят судебники, или областные законы. Судебники применялись на народных собраниях — тингах в отдельных областях страны¹². Известны четыре судебника: «Законы Фростатинга», запись права, которое применялось на тинге в Фросте — месте собраний представителей населения Трандхейма, или Трёндалага, северо-западной области страны; «Законы Гулатинга» — тинга Юго-Западной Норвегии (Вестланда); «Законы Боргартинга» для Вика (Южная Норвегия, с местоположением тинга в Сарпсборге, или Борге) и «Законы Эйдсиватин-га» для Уппланда (Восточная Норвегия, тинг в Эйдсведлире). От последних двух сборников остались небольшие фрагменты, регулирующие церковное право. Первые два судебника сохранились в более или менее полном виде.

И по форме и по содержанию областные законы напоминают варварские Правды. Подобно им, норвежские судебники в основном отражают народное обычное право, характеризуются большой казуистично-стью и пестротой постановлений. Однако в нескольких существенных пунктах они отличаются от leges barbarorum. Во-первых, норвежские судебники написаны на родном для норвежцев древненорвежском языке, а не по-латыни, как большинство германских Правд, что открывает перед их исследователем возможность ближе познакомиться с социальными отношениями и соответствующей им правовой терминологией. Латинский язык, употребляемый в Правдах континентальных народов, не мог адекватно передать понятий и институтов разлагавшегося варварского общества. Древненорвежский язык записей обычного права (как и древнеисландский язык других источников, отражавших историю Норвегии) позволяет глубже проникнуть в мышление средневековых скандинавов, развивавшееся вместе с их языком¹³. Поэтому анализ терминологии норвежских областных законов займет в исследовании большое место. Этот анализ открывает, по-моему, немалые возможности для постижения более архаических пластов социально-правовой системы, нежели те, которые непосредственно запечатлены в судебниках.

Во-вторых, поскольку в Норвегии в тот период не происходило ни завоеваний, ни переселений и состав ее жителей был этнически однородным (в отличие от германских королевств на территории завоеванной варварами Римской империи), обычное право имело силу применительно ко всему народу, а не к одной его части. Следовательно, норвежские судебники являются источниками по истории норвежского народа (по отдельным областям), тогда как варварские Правды, преимущественно регулировавшие отношения лишь в среде части населения соответствующего государства (например, племени-завоевателя), односторонне отражают его социальное развитие¹⁴.

В-третьих, познавательная ценность норвежских областных законов еще более возрастает вследствие необычайной их подробности и полноты охвата различных сторон общественной жизни. «Законы Гулатинга» и «Законы Фростатинга» состоят из ряда глав, посвященных всестороннему рассмотрению таких вопросов, как порядок наследования, порядок уплаты — получения вергельда, преступления против собственности, владение, раздел, отчуждение и выкуп одаля, сдача земли в аренду, организация военного ополчения и охраны побережья, посещение и созыв тингов и т.д.; особые разделы отведены церковному праву и закону о престолонаследии, включенному в судебники в 1164 г.¹⁵

Таким образом, познавательное значение норвежских судебников чрезвычайно велико.

Но для правильного использования их материала необходимо выяснить историю их возникновения. Здесь приходится разграничивать два вопроса: о времени, когда сложились и действовали отражаемые в них правовые нормы и обычаи, и о времени записи судебников и возникновения той редакции, в которой они сохранились.