Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения

1. Проблемы познания уголовного права (гносеологические основания уголовно-правовой науки), в частности соотношение фактического и нормативного, должного и сущего. Истинные и действительные суждения в уголовном праве. Эмпирические и обобщенные суждения. Процесс конкретизации утверждений. Различия в познании фактов (состояний), оценок и связей.

2. Социальные, социально-экономические и иные предпосылки уголовного права, т. е. контекст становления, возникновения и действия уголовно-правовых норм и суждений об уголовном праве. В частности, факторы легитимности уголовного права. Легитимность и легитимация уголовного права. Позитивное и естественное уголовное право. Допустимая цена уголовно-правовой репрессии. Факторы вынужденного отказа от использования уголовно-правовых средств. Уголовное право как отражение социального компромисса.

3. Коммуникации в сфере уголовного права. Коммуникативная теория уголовного права. Дискурс как способ согласования интересов и суждений об уголовном праве. Отношения субъектов правотворчества и адресатов закона. Проблемы лоббирования уголовно-правовых решений. Язык коммуникации. Процедуры дискурса. Проблемы обоснования суждений в дискурсе. Уголовно-правовое мышление.

4. Информационное обеспечение уголовного права. Обязательные и факультативные информационные предпосылки принятия уголовно-правовых решений. Процедуры работы с информацией уголовно-правового и иного содержания. Классификация информации по гносеологическим, онтологическим и каузальным критериям.

5. Основы технологии работы с уголовным законом и уголовным правом. Догматический и функциональный подходы к уголовному закону и уголовному праву. Различение социальных оценок и юридического толкования. Пределы критики. Работа с поведенческими структурами.

Описание, понимание и представление во вне результатов толкования и оценок:

а) поведенческих актов и их структур;

б) качества опасности или его отсутствия;

в) восприимчивости и управляемости поведения.

Работа с нормативными характеристиками. Пределы оценок. Действительность оценок. Оценка как отражение компромисса. Сделки об оценках. Работа с причинными и иными связями между поведенческой структурой и оценками.

Проблематика принятия решений. Проблема правоприменительного усмотрения. Связанность и надежность правоприменителя. Независимость и принятый служебный долг.

Обоснование и раскрытие высказанных здесь соображений – дело будущего. Однако кажется несомненным, что специалисты в области уголовного права и вообще квалифицированные юристы могут легко понять, о чем идет речь, и сформировать свое отношение к предложенному. Все же попытаемся дать об этом некоторое представление, выделив несколько проблем, которые, на наш взгляд, должны решаться с новых теоретических позиций.

Вначале обратимся к обоснованию необходимости развития гносеологических оснований уголовного права на примере традиционного для нашей правовой системы института рецидива. Существует много работ, в которых повышение ответственности за рецидив в различных его проявлениях находит самое решительное одобрение. В то же время практические работники и иные адресаты уголовного закона ощутили ряд негативных следствий этого института. Возникла еще одна из многих правовых проблемных ситуаций. Решать ее нужно на основе какой-то аргументации. Чисто символического подхода оказывается недостаточно.

Гносеологический подход в данном случае направлен на различение бытийного, сущего и нормативного, должного. Рецидив, как сущее, это либо поведение, либо свойства личности, либо и то и другое, если брать его фактическую сторону. Рецидив – это нормативная характеристика, поскольку именно УК РФ содержит в себе понятие рецидива, выделяющее определенные фактические признаки и придающее ему некоторое правовое значение.

Совершение повторных преступлений после снятия судимости имеет такую же сущностную природу, что и до ее снятия, но рецидивом не признается. Возникает легко решаемый вопрос: почему? Ответ гласит, что это нарушало бы нормативную системность уголовного закона. Надо полагать, что к сущностной характеристике поведения лица такое решение отношения не имеет. Ведь здесь, строго говоря, остается без внимания, меняется ли фактическое содержание рецидива после снятия судимости или, иначе, чем отличается сущностью криминологический рецидив от уголовно-правового.

В итоге:

а) игнорируется проблема различения первичного и повторного уголовно запрещенного поведенческого акта и проблема изменений в структуре личности;

б) остается неясным, на чем основывается оценка рецидива, как ее можно признать удовлетворяющей общество, является ли она истинной или же здесь возможно лишь произвольное согласие, основанное на политическом или ином превосходстве.