Избранный (ЛП)

испустил больший вздох - он или диванные подушки.

На спинке такого же кресла лежало сложенное черно-красное одеяло, и Лейла

схватила его, стаскивая грязный халат с нижней части его туловища и заменяя более

чистым.

Она на мгновение перевела дыхание. А затем вернулась к активным действиям.

- Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Когда он не стал с ней спорить, а лишь обмяк на диване, Лейла подумала, уж не

сделала ли поездка в город то, что не удалось Матери Природе, что отказался сделать Ви.

Но нет... он все еще дышал.

Лейла быстро поднялась по лестнице и, добравшись до кухни, она тихо закрыла

дверь. Им с Вишесом нужно было кое-что сказать друг другу - и все же он выглядел так,

будто совсем не хотел говорить. Уставившись на зажженный конец самокрутки, он

абсолютно замкнулся в себе, брови нахмурены, выражение лица столь плоское, что он

казался мультяшной версией себя.

Она подошла к нему и положила ладонь на его руку.

- Вишес, спасибо...

- Не трогай меня! - он отшатнулся от нее. - Не касайся меня, мать твою.

Он ткнул в ее сторону сигаретой, глаза светились яростью.

- Не извращай это дерьмо. Мы не объединились. Мы не сообщники Кора. Я не

куплюсь на эти романтические сказочки, которые ты рассказываешь. Я оставляю тебя

здесь с убийцей и городским телефоном. Если ты выживешь и сумеешь ответить на

звонок, касающийся твоих гребаных детей - эй, да ты выиграла в лотерею. Если он решит

убить тебя и позвонить своим дружкам, чтобы устроить вечеринку над твоим трупом?

https://vk.com/vmrosland

Жаль, но мне не жаль. В любом случае, плевать я хотел. Ты хотела его? Теперь ты его

получила.

Ви проделал путь до стола и взял оставленный им телефон.

Затем он ушел, выйдя за двери и исчезнув в ночи.

Мгновение спустя Лейла пересекла комнату и закрыла замок. Затем развернулась и

принялась обшаривать шкафчики в поисках консервированного супа.

Первое, что сделал Трез, вернувшись в ресторан - отправился в кабинет айЭма и

переворошил бардак на столе. Ему не пришлось долго искать, чтобы найти нужное.

Резюме женщины лежало прямо сверху, и он посмотрел на заголовок.

Посмел ли он?

Ответ на этот вопрос нашелся, когда он вернул лист бумаги в стопку счетов и

заказов и выскользнул через черный ход "Сала" как преступник. Дематериализуясь, он

направился в не-такой-уж-горячий район города, к небольшой гостинице, от которой ему

захотелось кричать. В этом чертовом здании было три этажа, оно тянулось на весь квартал

и имело по меньшей мере дюжину заколоченных окон. В 1970-х годах здание выкрасили в

белоснежно-белый, но теперь оно выцвело до желтоватого цвета мочи, а из его двойных

металлических дверей выходила парочка, своими сальными волосами и грязной одеждой

напоминавшая бездомных.

Он вообще правильно запомнил адрес?

Дерьмо. Да, правильно.

Она не должна находиться здесь, в этом гнезде грязных людишек. Ради всего

святого, она оставалась над землей весь день, и от солнца ее отделяли лишь занавески?

О чем она думала?

Пересекая улицу, Трез беспокоился, что это происходило не по доброй воле.

Добравшись до входа, он посмотрел через стеклянные панели с мелкой сеткой.

Тяжело было что-либо разглядеть, потому что их не мыли лет десять-двадцать, но по ту

сторону определенно находилось некое подобие "холла" с освещением в потолочных

светильниках, ковер с таким коротким ворсом, что мог сойти за кафель, и стена с

почтовыми ящиками, дверцы половины из них были сломаны и свешивались точно языки

мертвых животных.

Это строительный эквивалент кишки... промозглое, лишенное окон помещение с

коричневой грязью на стенах.

- Нужно внутрь?

Человеческий мужчина, пахнущий кислой выпивкой и сигаретами, протолкнулся

мимо, открывая дверь картой и продолжая свой пьяный путь.

Раздумывая, входить или нет, Трез подумал, что и для него, и для Терезы будет

лучше, если он просто отпустит это дерьмо. Отпустит ее.

Но он все равно вошел внутрь.

В дальнем углу торчала пара здоровяков, клевавших носом так, будто они только

что укололись, их налитые кровью глаза проследили за ним с отсутствием энтузиазма,

характерным для героиново-зависимых. Для них уже нет блаженства. Это случается

только в радужном начале отношений с опиатами.

Лифт не работал, наскоро повешенная предупредительная лента в нескольких

местах перегораживала закрытые двери, от руки написанное объявление криво лепилось к

стене на лейкопластырь. Весь этот вид напомнил Трезу Отиса из "Теории большого

взрыва" - и он готов был поспорить, что местный плохой мальчик был сломан намного

дольше.

Здесь имелся лишь один узкий лестничный проем, и он вонял мочой. И пока Трез

поднимался на третий этаж, до него доносились отнюдь не более оптимистичные и

радужные звуки, чем все остальное на этой свалке: крики, кашель, громкая музыка из