Избранный. Печать тайны. Бездна Миров

Но мужчина не собирался уходить. Казалось, невидимые глаза следили за каждым движением старика. Позже, Фарел был готов поручиться, что незнакомец в этот момент смеялся над ним склизким беззвучным смехом. Фарел поерзал на стуле, чувствуя как вспотела спина и как неприятно прилипла к коже рубашка. Может быть этот человек был пьян, раз позволял себе такое? Фарел почувствовал, что начинает вскипать и даже бросил взгляд на нижний ящичек стола, где был припрятан арбалет, но вовремя одернул себя. В голову порой лезли самые дурацки мысли. Будь старик немного моложе своих семидесяти двух, будь ему сейчас на вскидку двадцать, и у этого наглеца давно торчал бы болт размером со спелую сливу между бровей, но благо опыт прожитых дней немного поумерил пыл Фарела. А цена нашего опыта как известно ошибки. Следовало повременить.

– Вам что-то не ясно? –искренне возмутился толстяк. – Мы закрыты. За-кры-ты, – повторил он теперь уже по слогам для пущей убедительности, едва справляясь с раздражением.

Он поднялся, поправил одежду и похлопал себя по карманам, проверяя не забыл ли чего на столе. На самом деле Фарел тянул время, как ему казалось не без основания пологая, что у незнакомца наконец взыграет здравый смысл и он уберется восвояси. Ожидание затянулось и старик направился к двери, ведущей на лестницу. В голове неожиданно заиграл куплет песенки «Старый гоблин» и он нарочито непринужденно принялся насвистывать знакомую мелодию. Но гость будто врос в пол. Тогда Фарел, остановившись в нескольких футах от него, присвистнул и разгладил кофту, чувствуя как вспотели ладони от волнения.

– У вас проблемы? – старик покачал головой. – Или…

Фарел не успел договорить и осекся. Невидимое лицо человека стоящего в дверях исказила гримаса гнева. Теперь сомнений не могло быть – несмотря на спадающий на лицо капюшон, комиссар, видел впившиеся в него глаза незнакомца.

– Молчать! – голос незнакомца отдавал медью.

Толстяк вздрогнул. Что-то глубоко в душе неприятно заныло и потянуло внутренности вниз. Приходило осознание. Человек, которых стоял в дверях говорил другим голосом, у него был другой голос, когда он только пришел. Вместе с осознанием, разум сковывал ужас. Фарел почувствовал мерзкий тошнотворный запах, исходящий от незнакомца и горло скользким комком схватила тошнота. Он отступил, зажимая нос рукой и щурясь. От невыносимой вони кружилась голова и Фарел шатаясь, наткнулся на стол, сбив папки. Бумага брызнула в стороны, разлетевшись по кабинету. Резким порывом ветер распахнул оконные ставни, потухли свечи…

Незнакомец стоял в проеме. Ветер развивал его плащ.

Фарел бросился к ящику и выхватил арбалет. Он не видел, как человека в черном плаще выгнуло под неестественным углом и перетряхнуло. Появившаяся из колчана стрела скользнула в обойму, натянув тетиву, щелкнул курок и Фарел выпрямился, вытянув арбалет. Смертельное жало стрелы смотрело в дверной проем, направленное незнакомцу в грудь. Старик зажмурился и выстрелил…

Он услышал, как зазвенела тетива, стрела со свистом рассекла воздух. Когда не в себя от страха, Фарел открыл глаза, то увидел, что проход был пуст – смертельный наконечник впился в обшивку стены коридора.

***

Блекло, отдаленно напоминая дневной свет, сияла керосиновая лампа, освещая бледное, покрытое испариной лицо старика. Руки тряслись, то и дело, роняя ключ наземь, не в силах попасть в замочную скважину. Примерно, с пятой попытки ключ попал в замок, и давно не знавший смазки металл заскрипел, больно резанув слух. Фарел впопыхах забежал в дом, и, оказавшись в прихожей, ни секунды не медля, задвинул дверной засов. Голова гудела.

«Старый гоблин, выпей же со мной…», – пел отвратительный писклявый голос.

Фарел медленно сполз на пол и выронил из обессиленных рук вдруг потяжелевший ключ.

«Рома капля не спеша…».

Славная песенка, вертевшаяся в голове, звучала все тише и вскоре чудные куплеты исчезли совсем, оставив желеобразную липкую тишину, которая заполняла сознание. Фарел со всей силы ударил кулаком об пол. Следовало понять, кто это был и зачем он пришел.

… Огромная деревянная кружка опустилась на пустой стол, и приятное жжение в полости рта, толика за толикой начало растворять мысли Фарела в вине. Рядом валялся полупустой бочонок красного, когда-то припрятанный стариком к собственному юбилею. Не горел ни один светильник, не тлели свечи, а окна спрятались за занавесом. Лишь свет луны в небе за окном, пробиваясь сквозь плотную ткань штор и минуя редкие ветки деревьев, освещал бархатным светом просторную комнату, выхватывая из темноты рваные очертания предметов. Фарел удивленно потряс кружкой и, прищурив глаз, перевернул ее вверх дном, рассматривая пустое дно. С края скатилась жирная капля вина и упав, тут же впиталась мокрым пятном в дорогую ткань пижамы.

– Пустая, – он озадаченно покачал головой. – Надо наполнить. Где моя бочка? – заорал он в темноту. – Я заплатил за нее пять золотых!