Издержки богемной жизни

– Говорю же, она дура – дурой. Разговаривает ужасно, коверкает слова, неправильно ставит ударения, хочет произнести какое-нибудь модное словечко, но у нее это выходит очень уж смешно, нелепо. Она сразу же засорила свой провинциальный, я бы даже сказал, довольно чистый русский язык, такими словами-паразитами, как: «типа», «короче», «тема», «реально», «нереально», а потом в ее лексиконе появилось словцо, которым заражены сейчас буквально все – «гламур» или «гламурненько». Что она только не вытворяла с этим словом! Это была песня! (Вот, кстати, и мое слово-паразит!). «Загламуриться», «гламурово», «изгламурилась»… Я ее однажды едва не убил, когда услышал всю эту гремучую «гламурную» смесь, чуть не выпорол ее. Я ей так и сказал: «Людок, еще раз произнесешь слово с корнем „гламур“ – выпорю ремнем!» Она обиделась, а на следующий день я слышу: «дескать». Я, дескать, ушла бы от вас, Андрей, но моя сестра очень хочет, чтобы я у вас, дескать, работала, что я, дескать, свой в доску человек. Кошмар, честное слово!

Зимин слушал и понимал, что девушку-провинциалку они почти нашли. Вот только как бы не спугнуть ее…

Ратманов хотел рассказать еще что-то о словах-паразитах, которыми «больны» все его знакомые, но Зимин поблагодарил его за полезную информацию и распрощался с чувством выполненного долга. Как только за Ратмановым закрылась дверь, он тотчас же позвонил Смирнову, попросил его приехать.

К Арнаутовой они поехали втроем – Рита, Смирнов, Зимин.

– Я уверен: Ратманов предупредит Варвару сразу же, как только поймет, что наговорил лишнего. Ему вообще не следовало распространяться о Людмиле. Ведь, если Варя до этого молчала, значит, ей было что скрывать, – говорил Зимин в машине. – А ты как думаешь, Рита?

– Марк со мной не разговаривает, – вздохнула Рита. – Они вернулись с Пашей ночью, протрезвевшие в бассейне Белозерова, а меня дома не было. Мы с тобой очень долго отмечали мой предполагаемый развод. Ты помнишь, Гриша, сколько было времени когда ты вызвал такси, чтобы отвезти меня домой к Павлу?

– Нет, – солгал Зимин. Он все отлично помнил: и вкуснейшие блюда грузинской кухни, и коньяк, и Риту, красивую до невозможности, разрумянившуюся от переизбытка чувств и коньяка, и стрелки часов – они показывали три.

– Было почти четыре часа. Я не понимаю, как нас вообще не выставили на улицу.

– Ресторан открыт до тех пор, пока не уйдет последний посетитель. А нас, то есть посетителей, было много – целых три столика занимали. И за одним продолжался банкет.

– Словом, Марк со мной не разговаривает. Думаю, он сегодня уедет. С этим, Белозеровым. А я пока останусь, если Павел, конечно, позволит.

– Рита, что ты такое говоришь? – воскликнул Смирнов.

– Знаете, что я думаю? Гриша прав: Ратманов, конечно, понял, что сболтнул лишнее. Думаю, он уже позвонил Варваре и сказал, что следователь заинтересовался домработницей. Он еще не знает, какое это имеет отношение непосредственно к Варваре и может ли ей это как-то навредить, но, будучи человеком осторожным, он непременно предупредит ее. И если, к примеру, Варвара по какой-то причине скрывает, что у нее есть сестра, то сейчас она должна будет отправить ее куда-нибудь подальше от себя. Иначе мы давно бы знали о том, что в квартире живет ее сестра. Да и вообще, Паша, она, как мне кажется, запуталась, иначе как объяснить ее новую версию случившегося возле ресторана? То она говорила, что Извольская вернулась в ресторан именно за косметичкой, то – в последний раз, по телефону, – она сказала тебе, что видела эту косметичку на асфальте в тот момент, когда Извольская отбивалась от бандита! Думаю, на этот раз она сказала чистую правду. Ты своим звонком застал ее врасплох. Вот и думайте, зачем ей понадобилось врать, что Извольская вновь входила в ресторан?

– Она была свидетелем убийства, но боялась признаться в этом. Ей было проще придумать, что в последний раз она видела ее живой, а не мертвой.

– Почему тогда она скрывала свою сестру? Да и мать Варвары сказала, что она живет одна, – вспомнила Рита свой разговор с Любовью Сергеевной Арнаутовой.

– Ратманов сказал, что эта Людмила была им всем – и матери, и Варе, – как кость в горле. После того, как Люда вышла замуж, не приняв во внимание советы близких, о ней словно забыли, и уж конечно, не собирались принимать ее в свою новую, московскую жизнь. Вот такая жестокая история.

– Тогда тем более понятно, почему Людмила решила поступить так с собственной сестрой – воспользоваться ее дневником. Хотя это же так подло! – покачала головой Рита. – Ну что, как будем действовать?

– Судя по тому, как она сама действует, когда ее застают врасплох, придем неожиданно, без предупреждения… – ответил Зимин. – Ты, Паша, скажешь: бесполезно отпираться, мы знаем, что в квартире живет ее сестра. А ты, Рита, внимательным женским взглядом осмотришь квартиру. И намекнешь: нет никакого смысла скрывать человека, желающего засадить ее в тюрьму, покажешь ей это письмо.

Зимин дал Рите сопроводительное письмо, автор которого прислал страницы из дневника Варвары в прокуратуру и адвокату.