Изгнание

– Совсем нет, – серьезно сказала Мирод, – много лет назад я сама ходила к цыганке в Дартмут… – она замолчала, отдавшись воспоминаниям.

– И что она тебе предсказала?

– Еще тогда, много лет назад, она предсказала мне твое появление. Она сказала, что я буду счастлива, когда последую совету того, кто будет казаться мне молодой девушкой, но которая будет мудрой, ее душа прожила несколько столетий. И это именно ты, Арабелла, – в волнении произнесла Мирод. – Она сказала, что ты переступишь порог моего дома, и вот ты здесь.

Николь лукаво улыбнулась:

– Не знаю, как насчет большого ума, но я действительно прожила несколько столетий.

Но Мирод уже ее не слушала, она вспоминала старое предсказание и даже слегка покраснела от удовольствия, а потом продолжила:

– Еще она сказала, что Ральф – это тот парень, которого я любила, – вернется ко мне, попросит моей руки, и я уйду вместе с ним.

– Возможно, так оно и будет. Но где он сейчас? Ты не потеряла с ним связь?

Неожиданно Мирод снова побледнела и стала очень серьезной:

– Некоторое время назад он забрал своих людей и лошадей и присоединился к войску графа Эссекса. Так что он теперь – член Парламента. Понимаешь теперь, что я испытываю?

– Прекрасно понимаю, но пусть это тебя не беспокоит. Если судьбой предначертано, что он приедет за тобой, значит, так тому и быть. И почему бы тебе не подготовить себя к этому?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты слишком долго ограничивала себя во всем. Дорогая, сейчас тебе пришло время подумать о себе. Слушай меня. Могу тебе поклясться, что с твоими светлыми волосами и карими глазами ты могла бы стать просто красавицей. Но ты почему-то не стараешься подчеркнуть в себе все самое привлекательное, а, наоборот, выставляешь напоказ не самое красивое, что в тебе есть. Нет ничего грешного в использовании косметики, Мирод. Ею пользуются все женщины.

– А ты – великолепный пример, ты просто мастерски пользуешься ею. Но я даже представления не имею, как это делается.

– Давай, я научу тебя. Для меня это будет огромное удовольствие, да и тебе самой понравится. Так что, когда твой Ральф появится, он будет приятно удивлен.

– В лучшем случае он придет для того, чтобы взять нас в плен, – мрачно сказала Мирод.

– Тогда почему бы ему не получить тебя в качестве своей военной добычи? Ну, что ты на это скажешь?

– Я скажу, слава Богу, что ты появилась здесь, моя дорогая, – с этими словами Мирод поднялась со стула и порывисто обняла Николь. – Ты даже представить себе не можешь, как тяжело мне было последние несколько лет, – тихо добавила она.

– Из-за Сабины?

– Да, иногда я очень за нее беспокоюсь, – продолжала говорить Мирод, низко наклонившись к Николь, чтобы никто не мог их подслушать.

– Но почему?

– В семье ее матери не все было благополучно. Мы узнали об этом слишком поздно, когда они уже были женаты. Так вот, брат жены Джоселина забил свою жену до смерти, и его отец сам отдал его под стражу.

– Боже мой!

Мирод заговорила еще тише:

– Я была рада, когда умерла Катерина, прости Господи. У нее была дурная кровь, и я не хотела, чтобы от нее осталось потомство.

– Но Сабина?

– Она дикая, взбалмошная, у нее часто меняется настроение, но она не сумасшедшая.

– Ты уверена?

– Настолько, насколько это возможно.

– А Джоселин знает об этом?

– Нет. И не узнает, покуда я жива. Самое лучшее, что для нее можно сделать, это выдать замуж за человека, у которого была бы железная воля. И чем скорее, тем лучше.

– Но на это нет никаких шансов из-за войны?

– Все оставшиеся молодые люди или слишком больны, или совсем глупы. Так что пока не кончится война, Сабина останется под этой крышей.

– Тогда будем надеяться, что ее отец скоро вернется. Я уверена, что Джоселин сможет приструнить ее и выдать замуж.

Мирод покачала головой:

– Боюсь, что он слишком идет у нее на поводу. Но теперь, когда появилась ты, я верю, что все должно измениться. Он не захочет больше потакать ее диким выходкам и капризам.

– Мне кажется, она сама так думает, – задумчиво произнесла Николь.

Говоря это, она почувствовала нечто странное, как будто сзади кто-то положил ей на спину ледяную руку, заставив вздрогнуть от неожиданности и страха.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ