Изгнание

В ту ночь Николь с облегчением обнаружила, что главный повар, утомленный духотой кухни и жаром летней ночи, освежился большой кружкой крепкого пива, а убежищем выбрал погреб, из открытой двери которого доносился теперь его мощный храп. Оказалось, что нет необходимости будить его, так как чайник, уже вскипевший, висел над огнем. В тот момент, когда Николь собиралась снять его с крючка, подоспела Эммет, и они вдвоем сняли чайник и вылили его содержимое в кастрюлю. Обернув головку Миранды полотенцем, которое она принесла с собой, актриса наклонила ее личико как можно ближе к поверхности только что кипевшей воды. Потом она вдруг снова заплакала, на этот раз от облегчения, потому что услышала, что дыхание девочки сделалось ровнее, ей явно стало гораздо легче наполнять воздухом свои крошечные легкие.

– Это просто чудо, – сказала стоящая рядом Эммет, – если бы я только знала об этом раньше, – тут она внимательно посмотрела на Николь. – Вы ее действительно любите, правда? Бывали моменты, когда, честно говоря, я не верила в это.

Вопрос был слишком сложен, чтобы актриса могла на него ответить. Вместо этого она молча кивнула, подумав о том, что сейчас с заплаканными глазами и красным носом выглядит так глупо, как никогда в жизни.

– Арабелла, пожалуйста, не надо, – произнесла Эммет, губы которой тоже заметно дрожали, – я не могу на вас спокойно смотреть.

Но Николь не слушала ее. Все ее внимание было приковано к слабым вздохам, доносившимся из-под полотенца.

– Ей лучше, – сказала она.

– Да.

– Нужно увлажнять комнату постоянно. Надо повесить там мокрые простыни и расставить горшки с кипятком. Я уверена, что это ей поможет, – с этими словами она сняла с Миранды полотенце и внимательно посмотрела на ее личико. – Эммет, я хочу отнести ее наверх и покормить. Теперь, думаю, самое время это сделать. Ты сможешь сделать все, что я сказала?

– Конечно смогу, мэм.

– Тогда поторопись. Нельзя снова доводить ее до такого критического состояния.

– Никогда бы не подумала, что вы способны на то, что сейчас сделали, госпожа. Честное слово.

– Говоря по правде, я и сама никогда бы не подумала, – слегка улыбаясь, ответила Николь.

Позже, когда горшок с кипятком был поставлен на столик возле огромной кровати, на которой она укачивала Миранду, актриса задумалась над тем, что же все-таки с ней произошло.

– Это ты во всем виновата, – проговорила она, обращаясь к девочке, – ты все-таки нашла способ, как пролезть ко мне в душу, а, маленькая бестия? Боже, когда я вспоминаю, что я всегда раньше говорила… и что стало со мной теперь? Луис никогда этому не поверит!

«А будет ли у меня возможность рассказать ему об этом?» – усмехнувшись, подумала она. Потом, вздохнув, она задула свечу. Но в ту ночь она так и не уснула, а просто лежала в темноте, пока не услышала, как в утренней тишине начали петь птицы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Это было поистине странное и беспокойное лето, в которое Николь попала по стечению невероятных обстоятельств и теперь вынуждена была жить жизнью совершенно другой женщины. Это было лето, когда на ее глазах происходили великие исторические события. И еще, без сомнения, этим летом произошло гораздо более важное событие: ребенок, которого она спасла, хотя сама с трудом верила в это, этот ребенок постепенно возвращался к жизни, становясь жизнерадостным, улыбающимся существом. И благодаря этому чуду произошло еще одно – Николь, которая никогда никого не любила, теперь отдавала малышке всю свою нежность, заботу и любовь.

Сначала, после той ночи, когда она, как сумасшедшая, сбежала с девочкой на кухню, Николь пробовала бороться со своими чувствами. Но это ни к чему не привело, и, в конце концов, она вынуждена была признаться самой себе в том, что она по-настоящему полюбила это крошечное бессловесное существо, которое так во многом от нее зависело. Потом, предоставленная самой себе, постепенно Николь поняла, что она счастлива, что ей нравится такая жизнь, которую теперь омрачало лишь то, что ей постоянно приходилось держаться на расстоянии от Дензила Локсли, мрачная тень которого, казалось, лежала как на самом доме, так и на его окрестностях. И все же, как ни противен ей был этот человек, она находила в себе силы общаться с ним, ибо, увы, это был единственный способ получить информацию о событиях, происходивших в стране.

Начиная с середины лета, дела короля шли с переменным успехом. И хотя города Гулль, Линкольн, Ньюарк и Лечестер не признавали его власть, но графства Херфордшир, Вустершир и Уорикшир были полностью на его стороне. Войска теперь формировались по всей стране. В Манчестере во время уличного бунта погиб один человек, который стал первой жертвой гражданской войны. И так как йоркширская знать относилась к Карлу довольно холодно, он вынужден был двигаться все дальше на юг.

– Его величество призывает всех своих сторонников сойтись для принятия окончательного решения в Ноттингеме, – с волнением произнес сэр Дензил, размахивая в воздухе каким-то документом. – Боже мой, это война. Теперь ему ничего не останется, как начать ее.