Изгнание

Лицо, в которое она смотрела, было очень интересным. Темные блестящие глаза, обрамленные длинными ресницами, придавали ему почти женственный вид, но это впечатление ни в коем случае не подтверждалось, стоило посмотреть на другие черты его лица. Под вьющимися волосами был виден широкий лоб интеллигента, нос был тонок и слегка удлинен, выдавая его аристократическое происхождение, на полных чувственных губах играла очаровательная улыбка. Это было лицо повесы и бездельника, и все же его черты таили в себе ум и понимание, а его бесшабашный вид не мог скрыть чувство собственного достоинства. Вся его фигура выдавала в нем человека, который прекрасно знает, как себя вести. Среднего роста и комплекции, он обладал силой и внутренней элегантностью, которая, без всяких сомнений, могла передаться только по наследству через несколько поколений.

– Вы остановились здесь? – спросил он, явно оценивая ее.

Стараясь не подать виду, что она с интересом его изучает, Николь ответила:

– Да, вместе с отцом. Он держит путь в Ноттингем на встречу с королем, – она вдруг испугалась, что сморозила глупость – ведь он вполне мог оказаться сторонником парламентариев.

Но, словно прочитав ее мысли, Джоселин сказал:

– Я тоже направляюсь туда. У его величества нет другого выхода, кроме как стоять твердо и до конца, и он дорожит любым человеком, спешащим ему на помощь.

– Это на самом деле так, – согласилась с ним Николь, заметив, что он бросил на нее испытующий взгляд.

– Вы разбираетесь в положении дел?

– Конечно. Ведь сейчас очень интересное, хотя и беспокойное время.

Он снисходительно улыбнулся:

– Вы умны не по годам, мэм. Могу поклясться, что очень немногие женщины в таком возрасте интересуются политикой.

– Тем хуже для них, – резко сказала Николь. – Между прочим, мне двадцать семь лет, – она произнесла это прежде, чем успела подумать, и тут же заметила, что лицо Джоселина слегка помрачнело.

– Боже мой! Я дал бы вам по крайней мере лет на десять меньше. Вы меня извините, но у меня почти шестнадцатилетняя дочь, и вы выглядите ее ровесницей.

Последовала неловкая пауза, она была явно разочарована, подумав, что наверняка он женат. Однако он не успел заметить ее замешательства, потому что она быстро обернулась, услышав тихие шаги, которые, как она безошибочно угадала, принадлежали сэру Дензилу Локсли. В первый раз она почти обрадовалась его появлению и быстро проговорила:

– Это мой отец, сэр. Сэр Дензил Локсли из Хазли Корт.

– Это в Оксфордшире? – спросил Джоселин, и когда отчим Арабеллы согласно кивнул, продолжал: – Должно быть, вы знаете семью моих кузенов Ноллисов. Им принадлежит дом недалеко от Хенлей, Грейз Корт.

– Конечно, я о них слышал, хотя мы никогда и не встречались. А сами вы принадлежите к роду Эйвонов, сэр?

– Да, мой старший брат – герцог.

Сэр Дензил поклонился.

– Знакомство с вами делает мне честь, милорд. Уверен, что наши отцы были знакомы и встречались не раз.

– В самом деле? Тогда для меня было бы истинным удовольствием, если вы и ваша дочь… – его взгляд, обращенный к Николь, был все еще полон недоверия, – …присоединитесь ко мне за ужином. Здешний хозяин накроет для меня стол в отдельной комнате.

Как сказала бы Николь, сэр Дензил сделался сама любезность.

– Мы будем просто в восторге. Во время путешествий нет ничего приятнее, чем заводить новые знакомства.

– Что ж, тогда я присоединюсь к вам, как только стряхну с себя дорожную пыль.

Но когда они, наконец, сели за стол, освещенный слабым светом мерцающих свечей в подсвечниках, наверное, самых больших, которые только были в доме, ночь уже полностью вступила в свои права; темнота протягивала в комнату через окно черные пальцы, похожие на длинные черные сливы. Как это часто с ней бывало, Николь вдруг почувствовала нереальность происходящего, ей казалось, что она играет роль в историческом фильме, и, украдкой поглядывая на окно, она была почти уверена, что увидит там кучу операторов и осветителей, следящих за каждым ее движением. Эта иллюзия усиливалась тем, что, покинув привычную обстановку Хазли Корт, она попала в «большой мир», путешествуя по стране, совершенно ей незнакомой и чужой. Непроизвольно вздохнув, она увидела, что проницательный взгляд Джоселина, в котором явно читался вопрос, устремлен на нее.

Он так и не переоделся, но побрился и причесал непослушные волосы, которые теперь спадали ему на плечи аккуратными локонами. Незаметно разглядывая его, Николь пыталась угадать, сколько ему может быть лет, и, в конце концов, пришла к выводу, что никак не больше сорока. Помня о своей недавней ошибке, она решила осторожно спросить его об этом.

– Вы сказали, что у вас есть дочь примерно моих лет, сэр. Позвольте заметить, что вы слишком молодо для этого выглядите.

– Арабелла, что ты себе позволяешь! – запротестовал было сэр Дензил, но Джоселин тут же охотно ответил:

– Мне тридцать восемь лет, однако, как я понял, моя дочь гораздо младше вас, – тонкие брови сэра Локсли поползли вверх, но Николь не дала ему ничего сказать.

– Мне казалось, вы сказали, что ей шестнадцать, лорд Джоселин, тогда я старше ее всего на год.