Изгнание

Тем не менее, даже потеряв главную роль в устройстве торжеств, Сергей крутился день и ночь, подготавливая к коронации не только город, но и Ильинское, где после праздников планировала отдохнуть царская чета. Он, по обычаю, все принимал близко к сердцу, и это не давало ему сидеть сложа руки.

Для Павла тоже нашлось дело. Ему поручено было встречать приезжавших на коронацию многочисленных зарубежных гостей, всякий раз облачаясь в соответствующий иностранный мундир. Через несколько дней он планировал ехать в Москву с детьми и остаться там после коронации вместе с Аликс, Ники и остальной родней. Предстояло длительное расставание с Лёлей. Как же не хотелось от нее уезжать теперь, когда они вновь были вместе!

«Но отчего так долго нет посыльного? Можно было уже три раза обернуться!» – дурное предчувствие щекотало под ложечкой.

Когда в дверях кабинета, наконец, появился человек с запиской от Ольги, Павел уже не сомневался, что в свидании ему отказано. Мама Лёля, как с легкой руки Павла звали госпожу Пистолькорс в обществе, ссылалась на плохое самочувствие. Вчера и третьего дня она не смогла с ним встретиться по той же причине. Что это было – действительно болезнь или равнодушие, которым она, возможно, хотела наказать его за муки, испытанные ею при пережитом расставании? Если месть, то это было бы уже чересчур! Скоро он отправится в Москву, и они не увидятся целую вечность.

У Павла разболелась голова. Он быстро собрался и поехал к брату Владимиру. При дворе Великого Князя Владимира Александровича, благодаря супруге Марии Павловне, знатной любительницей балов и пиршеств, всегда было шумно и весело. Михен, как никто другой, знала толк в роскоши и чувственных наслаждениях.

Во Владимирском дворце Великий Князь застал адъютанта брата, Эрика Августовича фон Пистолькорса, супруга Ольги. Всякий раз встречая ротмистра, бывшего офицера своего полка, Павел не знал, куда девать глаза. Ему было известно, что Пистолькорс смирился со своим положением и, в конце концов, принял роман супруги без особой борьбы. Он вроде даже наслаждался неформальной свободой, полученной в результате такого положения дел. Все же сложившаяся ситуация казалась настолько странной, если не сказать извращенной, что душа Пица никак не могла успокоиться.

– Милый Эрик Августович, где же Вы прячете мою дорогую подругу? Она пропускает все веселье! – с улыбкой поинтересовалась Михен, с царственной грацией блеснув роскошной сапфировой тиарой. В те годы Великой Княгине нравилось подчеркивать свои широкие взгляды. Еще Александр III не раз отчитывал ее за дружбу с теми, кто был ей не по статусу.

– Ей нездоровится. Велела кланяться Вам, Ваше Императорское Высочество, и передать, что, как только поправится, явится пред Ваши ясные очи, – в словах ротмистра явно слышался витиеватый слог его супруги.

II

Едва Ольга открывала утром глаза, ее начинало мутить. Нет, раньше. Как только мозг ее просыпался, за секунду до того, как она понимала, что Морфей выпустил ее из своих объятий, противной, тягучей волной накатывала тошнота. Страшная слабость который день заставляла ее оставаться в постели.

В таком виде, землистого цвета от бесконечной дурноты, растрепанная, с побледневшими губами, она не могла принять Великого Князя. Лёля боялась, что Павел, увидев ее, лишенную обычного шарма и кипучей жизненной энергии, которая электрическими брызгами прежде искрилась в ее глазах, тут же охладеет к ней. С другой стороны, она страшилась потерять своего принца, отказывая ему во встречах. Любая девица при дворе с удовольствием заняла бы ее место, стоило Его Императорскому Высочеству только щелкнуть пальцами. Высокий, утонченный, с огромными печальными глазами, он, порой сам того не желая, пробуждал в женщинах самые романтические мечты. Ей ли было не знать! И даже рано появившиеся залысины не портили Павла, делая его еще больше похожим на своего великого деда, Николая I.

В причинах своего плохого самочувствия Ольга не сомневалась. Она не в первый раз ждала ребенка. И это было, пожалуй, главным источником ее теперешних страхов. Ольга трусила открыться Павлу. Как он отреагирует? Что, если он оставит ее? Вдруг решит, что это ее хитроумный план? Все ведь только и нашептывали ему, какая она коварная интриганка. Вдруг, послушав их, он разлюбит ее? С другой стороны, это был шанс навечно привязать Его Императорское Высочество к себе.

Детей к ней не пускали, объясняя, что мамa больна. Однажды утром шестилетняя Марианна, которая в семье прочно занимала трон королевы драмы, проходя мимо Ольгиной половины, устроила скандал. Девочка желала попасть в будуар, ревела и требовала увидеть мать. Дочку увели, но Мама Лёля, устыдившись своей болезненной немочи и невнимания к детям, поднялась, накинула пеньюар и вышла к столу.

Марианна едва не сшибла мать с ног, повиснув на ней.