Изгнание ангелов

– К несчастью, правда еще страшнее. Этот бедняга… Он был немцем по национальности, его звали Юлиус… Фамилию я забыл. Я встречался с ним вскоре после его приезда. Мне поручили оценить его потенциал. Он был очень напуган, цеплялся за меня… Его увели в какое-то помещение, куда нам не было доступа, и сделали то же самое, что и с вами. Когда на следующий вечер его перенесли в его комнату, он бредил. Без конца что-то бормотал – о каком-то пианисте, о часовне… И все время плакал. Меня привели к нему, чтобы я проверил, насколько возросла его способность транслировать сигнал. Но она не только не усилилась. Она оказалась нулевой. Его уничтожили. Его мозг был… – выражение ужасное, но точно передает суть – поджарен. Потом он целую ночь кричал. Наши комнаты были разделены многочисленными коридорами, но я и другие медиумы, мы слышали эти крики. Через несколько часов стало тихо. Мы решили, что он заснул. Лорен решила навестить его утром, но, придя к нему, увидела, что люди Дженсона устроили в комнате большую уборку. Работа была не закончена, и она заметила, что все стены забрызганы кровью. О случившемся они говорили только намеками, но мы поняли, что бедняга сломал ночной столик и ножкой проломил себе череп…

Валерия почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

– Его фамилия была Керштайн? – спросила она.

– Да, именно Керштайн. Теперь, когда вы сказали, я вспомнил. Но откуда вы его знаете?

– Это университетский профессор, к которому обращался Штефан. Этот Керштайн расспрашивал его под гипнозом, а потом вдруг бесследно исчез.

– Наверное, он рассказал о случае вашего друга не тому человеку, и этот рассказ долетел до центра…

– Возможно. Но, может быть, он сам бросился в пасть волку… – задумчиво предположила Валерия.

– Через центр прошло множество людей, но ни с кем, кроме него, такого ужаса не случилось.

– Я понимаю, что он чувствовал. Я провела взаперти несколько дней, но в голову мне уже начали лезть мысли одна черней другой. Думаю, что прошло бы какое-то время, и я, как и вы, убедила бы себя, что никогда оттуда не выйду. Я бы тоже всерьез задумалась о самоубийстве.

– Так думают многие, – сказал Саймон. – Но, к счастью, у большинства желание жить оказывается сильнее. Особенно у тех, кто наделен даром.

– Все пленники центра – медиумы?

– Не совсем. Но у каждого своя специализация. За пять лет я составил себе представление о деятельности центра. Всем заправляет Дженсон. Он изучает неизвестные науке способности человеческого мозга. Проводит исследования, проверяет гипотезы, но большую часть работы составляет изучение конкретных случаев и попытки вывести из полученной информации законы или принципы доселе неизвестные. Мне приходилось оценивать уровень способностей вновь прибывших. Хорошее в этом было то, что я мог общаться с этими людьми. Иногда, даже если встреча проходила под строгим наблюдением, мне удавалось установить контакт. Я встречался с телепатами, с людьми, наделенными даром предвидения, с теми, кто владеет телекинезом… Помню женщину, которая меня просто поразила, – она могла озвучить химический состав предмета, просто прикоснувшись к нему. Она вступала в контакт с веществом… Определяла компоненты любого сплава. Представляла список ингредиентов с адской точностью. Это было что-то. Скоро у Дженсона был уже целый список экстраординарных способностей и каталог случаев, требующих тщательнейшего изучения. Иногда он прибегал к помощи одних, чтобы оценить потенциал других, как в моем случае. На моих глазах происходили невообразимые вещи, в которые даже разум очевидца отказывается верить. Я видел людей, которые могут общаться, хотя их разделяют стены, гипнотизеров, тех, кто двумя пальцами поднимает груз весом в несколько тон, и тех, кто может читать ваши воспоминания, просто глядя вам в глаза… Я жил в другом мире, где понятия нормы не существовало. Люди, наделенные удивительными способностями, не были рассеяны по планете, а жили под одной крышей – в центре. Не только я – многие обитатели центра стали видеть мир по-другому, не так, как обычные люди. Думаю, то же самое случилось и с Дженсоном. Он потерял связь с реальностью. Не знаю, случалось ли ему уезжать из центра. Чтобы вы поняли, насколько сильным было психологическое давление, скажу, что одно время я думал, что Дженсон нарочно накаляет обстановку, чтобы выжать из меня больше. Он мог дать мне заведомо ложную информацию, но никак не мог повлиять на мои ощущения. Мало-помалу я научился устанавливать прямую связь между своими ощущениями и потенциалом людей, с которыми я работал. Я разработал собственную шкалу оценки, и через какое-то время мне достаточно было встретиться с человеком, чтобы определить, сможет он нас поразить своими способностями или это пустая трата времени.

– Вам было достаточно ощутить их психические потоки?