Изгнание беса

В левой секции крикнули:

– Кто?

Он увидел Патриарха, сидящего на корточках около Цихрона, с которого был снят кожух и обнажена внутренность спрута, вмороженная в льдинки микропроцессоров. Одной рукой Патриарх держал пистолет, а другой копался в белых кристалликах. Лысина его блестела. Он сразу же выстрелил, и пуля гулко чокнула по резиновой шине на стене.

Милн отшатнулся за фарфоровую плитку секции.

– Не будьте идиотом,- сказал он.- Нас услышат.

Будто в подтверждение этих слов заверещал телефон позади "него. Милн взял трубку.

– Одно слово, и стреляю,- шепотом предупредил Патриарх.

– Да,- сказал Милн в трубку.- Нет,- сказал он. Нажал на рычаг.- Вас. ищут. Я ответил Калигуле, что здесь никого, но он не поверил, по-моему..

Патриарх покусал дуло ощеренными зубами.

– Давно надо было отправить в Карантин этих параноиков. Поздно . . . Выбросили меня, как ветошь. Генерал-губернатор ответил, что не вмешивается в дела Полигона. Каково? Не вмешивается! .. Мальро когда-то писал, что мы единственная страна в мире, которая стала великой державой, не приложив к этому ровно никаких усилий. А почему, Милн? Потому что ей расчистили исторический путь … Я – расчистил . ..

– Мне нужна Жанна,- сказал Милн.

– Жанна? Жанна в изоляторе,- быстро ответил Патриарх. – Знаете что, Милн, идите к Жанне, забирайте ее, они вас не тронут, вы им нужны. А я исчезну. Раз и навсегда, будь оно проклято!- Говоря это, он, почти не глядя, втыкал кристаллы в гнезда – ошибся, чертыхнулся и переставил. Вдруг закричал шепотом.- Вы что, не понимаете, они меня убьют!

– Мне нужна Жанна,- повторил Милн.- Или вы не уйдете отсюда.

– Жанну запустили позавчера,- обреченно сказал Патриарх.- Конечно, я обманул вас, Милн, но не я отдал приказ, меня заставили …

– Хорошо,- сказал Милн. Он убедился.- Тогда мне нужна преисподняя. Я иду с вами. Что такое преисподняя?

– Смерть!- взвизгнул Патриарх, и по визгу стало ясно, как он напуган.- Это смерть, запуск без темпора, без конкретного адресата! Я же объяснял вам основы хроноклаузы. Выброс может произойти где угодно, еще до образования Земли, в пустом Космосе!

В дверь позвонили, и сразу же забарабанили нетерпеливые кулаки, и Калигула скомандовал:

– Откройте, Милн!

Патриарх, пристанывая, порхал длинными пальцами над клавишами пульта, будто играл на пианино. В такт нажимам загорались зеленые концентрические круги на стенах.

Милн вышел из-за плиты и положил руку на пульт.

– Мне нужна преисподняя.

– Откройте, Милн!

Патриарх поднял пистолет.

– Я успею разбить пару индикаторов,- спокойно сказал Милн.- У нас мало времени.

В дверь ударилось что-то грузное, и она затрещала.

Вышли вечером и шли всю ночь до рассвета. Табор вел Апулей. Он один умел ориентироваться по звездам в этом гнетущем пространстве, где на тысячи километров, стиснув землю кожистым покровом, распласталась толстая коричневая губка, Было очень важно не сбиться и выйти точно к Синим Буграм, куда собирались остальные колонии: левее, за Пратой, шевелил голые пальцы лишайник, жрущий любую органику, а на восток простирались бесконечные болота, которые, накапливая энергию для очередного выброса иены, булькали и кипели живой плазмой. Там было не пройти. Позади, за темной линией горизонта, как при большом пожаре, отсвечивали по небу блеклые розовые сполохи – колония Босха принимала удар на себя. Босх отдал им всех своих лошадей, и уже из этого становилось ясным, как он оценивает исход предстоящего боя. Получилось восемь повозок – неуклюжих, тяжелых, из остатков дерева и металла, не переваренных Помойкой. У той, где лежала Жанна, были автомобильные колеса без шин. Все равно трясло невыносимо. Горьковато дымились родники. Оранжевые слизни размером с корову упорным неутомимым кольцом окружали табор. Изредка тот, что поближе, сворачивал к людям – проверяя. Тогда навстречу ему выходил Вильгельм Телль и натягивал звонкий лук. Стрела, ядовито пискнув, впивалась в основание рожек-антенн, слизень вскрикивал, как ребенок, по студенистому телу пробегала мелкая голая дрожь, и сверху галдящим водопадом низвергались жадные птицы.

К рассвету начался дождь, шепотом пробирающийся из одного конца бескрайней степи в другой. Кинулись запасать воду – в глиняные горшки, в чашки и просто в ладони. С водой было плохо.

Милн держался за край повозки и видел, как Жанна ловит ртом слабую дождевую паутину.

– Я принесу тебе попить,- сказал он. Дернул за повод Пегого, у которого кузнечными мехами раздувались бока от запального бега, пошел вдоль табора. Его спрашивали без всякой надежды:- Ну как?- Он не отвечал. Оглядывался на сполохи.

Парацельс спал в последней повозке, под брезентом. Интересно, где он достал брезент? Милн растолкал его, и Парацельс, продрав слипшиеся веки, тоже спросил:

– Ну как?

Плохо,- ответил Милн, не вдаваясь в подробности.- У тебя вода есть?- Взял протянутую флягу. – Брезент я, пожалуй, тоже заберу,- добавил он.

– Сутки хотя бы продержитесь?- тоскливо спросил Парацельс.

– Вряд ли.

Милн вернулся и укрыл Жанну. Положил флягу рядом с ней, под руку.

Есть хочешь?